Теннесси Уильямс
Орфей спускается в ад
Сборник
Tennessee Williams ORPHEUS DESCENDING
SWEET BIRD OF YOUTH
THE NIGHT OF THE IGUANA
SUMMER AND SMOKE
© Tennessee Williams, 1940, 1959, 1961, 1948
© Перевод. Е. Токарев, 2023
© Перевод. Г. Злобин, наследники, 2023
© Перевод, стихи. Н. Сидемон-Эристави, 2023
© Издание на русском языке AST Publishers, 2023
Орфей спускается в ад
Действующие лица
Долли Хэмма.
Бьюла Биннингс.
Коротыш Биннингс.
Пёсик Хэмма.
Кэрол Катрир.
Ева Темпл.
Систер Темпл.
Дядюшка Плезент.
Вэл Зевьер.
Ви Талботт.
Лейди Торренс.
Джейб Торренс.
Шериф Талботт.
Дубинский.
Женщина.
Дэвид Катрир.
Сиделка Портер.
Первый Мужчина.
Второй Мужчина.
Действие первое
Пролог
Схематично выполненная декорация изображает интерьер универсального магазина и примыкающей к нему кондитерской в небольшом городке на юге США. Высокие стены, потемневшие у верха, словно тронуты сыростью и паутиной. За расположенным в глубине сцены запыленным окном – тревожная пустота, переходящая в сгущающиеся сумерки. Действие пьесы разворачивается в сезон дождей, ранней весной, из-за чего окно иногда делается вовсе не прозрачным и отсвечивает серебристой пеленой капель. На окне старомодным шрифтом золочеными буквами написано: «УНИВЕРСАЛЬНЫЙ МАГАЗИН ТОРРЕНСА».
Товары обозначены очень скупо и условно. Вертикально стоят рулоны намотанных на большие катушки хлопчатобумажных тканей, к тоненькой белой колонне зачем-то прислонен черный портновский манекен. Под потолком – неподвижный вентилятор со свисающими с него полосками клейкой бумаги от мух.
К лестничной площадке ведут несколько ступенек и пропадают вверху. На самой площадке стоит мрачного вида искусственная пальма в зеленовато-коричневом ящике для цветов.
Однако кондитерская, частично виднеющаяся за широкой арочной дверью, находится в романтическом полумраке, словно некий скрытый подтекст пьесы.
Другое, куда меньшее по размерам сценическое пространство, находится в нише, где помещается крохотная спальня. Ниша обычно задернута занавеской с выцветшим рисунком в восточном стиле, изображающим золотое дерево с ярко-красными плодами и фантастическими птицами.
При поднятии занавеса две молодящиеся женщины средних лет, Долли и Бьюла, накрывают легкий ужин а-ля фуршет на двух принесенных из кондитерской столиках со столешницами из мрамора с серыми и розовыми прожилками и с изящно изогнутыми черными железными ножками. Обе они – жены мелких плантаторов, разодетые в безвкусные цветастые наряды.
Вдалеке слышится гудок поезда, в ответ на который в разных местах раздается собачий лай. Женщины замирают у столиков, а затем с резкими криками бросаются к арочной двери.
Долли. Коротыш!
Бьюла. Пёсик!
Долли. Скорый прибывает на станцию!
Бьюла. Быстрей туда, встречать поезд!
Тяжело шагая, появляются их мужья – грузные краснолицые мужчины в обтягивающей или мешковатой одежде и заляпанных грязью ботинках.
Коротыш. Я скормил «однорукому бандиту» сотню пятаков, а он выдал обратно только пять.
Пёсик. Наверное, несварение у него.
Коротыш. Поговорю-ка я с Джейбом насчет этих автоматов.
Мужчины выходят, раздается звук заведенного двигателя, который затем удаляется.
Долли. Похоже, у Джейба есть заботы поважнее, чем «однорукие бандиты» и бильярдные автоматы в кондитерской.
Бьюла. Сущая правда. Ходила я тут к доктору Джонни насчет Пёсика. У него снова сахар в моче. И, уже прощаясь, спросила у доктора, как прошла операция, та, что Джейбу Торренсу делали в Мемфисе. Ну, и…
Долли. И что же он ответил, Бьюла?
Бьюла. Самое ужасное, что только может сказать врач!
Долли. А именно?
Бьюла. Вообще ничего, ни единого словечка не произнес! Только взглянул на меня своими огромными темными глазами и головой покачал. Вот так!
Долли (с мрачным удовлетворением). Похоже, одним кивком он подписал Джейбу Торренсу смертный приговор.
Бьюла. Вот и я о том же подумала. По-моему, они его разрезали… (Умолкает, чтобы попробовать что-то со стола.)
Долли. И сразу обратно зашили! Так я слышала…
Бьюла. Не знала, что эти маслины с косточками!
Долли. А ты думала, они с начинкой?