Припечатывает меня к себе, рука скользит по влажным лопаткам. Мое сознание плывет, опускаю ладони на его плечи, но вопреки ожиданиям Пашки не обнимаю, а мягко давлю, отстраняя от себя.
— Я не хочу, не надо, — ежусь, потому что моментально становится холодно. Я как горная ромашка на холодном ветру, оказываюсь не готова к условиям существования. Меня резко забросили в агрессивную среду, и я медленно погибаю.
— Зря, могли бы хорошо провести время, — слова бьют наотмашь. Хорошо провести время. Я, кажется, для всех лишь способ скоротать минуты в поисках лучшего варианта.
Облизываю губы, давая себе паузу. Мне нужно собраться с силами и выставить Соколова, который вообще не собирается уходить, раз до сих пор щеголяет по квартире в одном полотенце.
— Я не хочу проводить время. Хватит нам прошлого раза, пусть он будет единственным, — произношу, а в груди вместо облегчения кошки скребут. Что-то идет не так, надламывается еще сильнее.
Пашка хмурится, задумчиво чешет костяшкой пальца бороду, будто взвешивает мои слова. И что его там задело? Обычно все были в восторге и просили еще? Мне тоже понравилось, но больше не надо. Мы и так далеко зашли. И пусть нас с Женей ничего не связывает, но спать с его другом как-то… низко.
— Он не будет единственным, — хмыкает с такой уверенностью, что будь я чуть глупее, обязательно бы прониклась смыслом фразы и властными нотками в стальном голосе. — Ты же знаешь обо всем, — вздыхает, отодвигая признание, которое озвучил мне месяц назад на корпоративе.
Я тогда перепугалась до чертиков, дура влюбленная. Думала, что не смогу от Жени секрет хранить, а оказалось, что к тому времени Родин уже наслаждался вниманием беременной девушки, мчался к ней на всех парах, пока я сходила с ума. И сейчас я снова вспоминаю тот роковой вечер, после которого все пошло по одному месту.
***
Месяц назад
— Потанцуй со мной, — предлагает Соколов. Он сегодня звезда вечера, затмил даже юбиляра.
Женя уехал час назад. Он не отвечает на мои сообщения, хотя обещал вернуться через сорок минут и увезти меня к себе, чтобы снять мое красивое платье. А теперь мне и платье давит, и не нравится уже цвет, потому что я подбирала его под галстук Родина, которого тут нет, и теперь я как Фрида Кало без своего Ривьеры на костюмированной вечеринке.
Мы с Соколовым до сих пор в режиме холодной войны, которая с каждым днем выходит из острой стадии. Паша спокойнее, чем раньше, даже не закатывает глаза, когда я появляюсь в их с Родиным квартире. А теперь и вовсе предлагает потанцевать.
К черту все. Женя в последнее время постоянно куда-то пропадает по каким-то делам. То родителям помочь, то другу, то что-то отвезти-привезти. Я замучилась запоминать, поэтому ограничиваюсь короткими сообщениями, который с каждым разом становится все меньше.
— Пойдем, — подаю Паше руку и позволяю увезти себя в центр танцпола.
Проиграла почти половина песни, но Соколов не отчаивается — уверенно ведет меня в танце. Кружит под музыку так, что я снова превращаюсь в легкую на подъем и немного влюбленную в мир Лену. Ту, которая улыбается, когда пьет кофе по утрам, забравшись на любимый диван с ногами.
Со мной и правда, наверное, что-то не так, раз я превратилась в неврастеничку, которая каждую минуту проверяет входящие и расстраивается, не обнаружив там звонка от Жени.
— Ты хорошо танцуешь, — делаю комплимент полупьяному Соколову. Его взгляд плывет и теряет фокус. Он смотрит вроде на меня, но все равно выходит сквозь.
— А ты прекрасно выглядишь, — делает ответный комплимент. Ну вот куда он-то? Я отвратительная в этом платье и в чертовом одиночестве. Оно мне не идет. Мне идет быть рядом с Родиным.
— Спасибо, — так и подмывает узнать у Соколова, куда запропастился его друг, но я прикусываю язык. Не хочу давать лишних поводов Паше подшучивать.
Последние аккорды взрывают нас обоих. Движения становятся резче. На последней секунде Соколов вжимает меня в себя. Слишком близко, я против таких танцев.
Не успеваю ни вдохнуть, ни произнести мигом появившуюся в голове речь о пристойном поведении, как ощущаю легкое прикосновение губ. Уворачиваюсь, поцелуй мажет по щеке, а меня начинает трясти от ужаса.
Я толкаю Пашу в грудь. Какого черта он делает? Решил таким образом отомстить за все наши перепалки? Это низко и мерзко, на нас смотрит добрая половина коллег. Тяжело дышу. Я готова разрыдаться, потому что прекрасный вечер превращает в омерзительный. Родина нет, Соколов сходит с ума, а я против воли превращаюсь в изменницу.