Будь моя воля, я бы утонула в страдании и жалости к самой себе.
— Нормально все, — как всегда лаконичен. Он берет меня на руки и молча несет в комнату, усаживает на диван и сам падает рядом, вытягивая ноги и раскидывая руки в стороны. Я зачем-то рассматриваю его, словно никогда до этого не видела. Соколов впервые за все время нашего знакомства выглядит уязвимым. Он будто взял пару минут, чтобы отдышаться. Потом обязательно вернется к прежнему состоянию, а пока нужно отдохнуть.
— Я все еще считаю, что все, что произошло между нами, должно закончиться, — собираюсь с духом и произношу, когда Соколов ни о чем даже не догадывается.
— Зачем? Тебе было хорошо со мной, — стреляет правдой, и мое сердце отзывается, начиная стучать быстрее.
— Было. Но ты хочешь большего, а мне не нужно ничего. Забота, любовь, отношения — все это не про меня сейчас, Паш.
— Ты не знаешь, чего я хочу, — усмехается Соколов.
— И чего же ты хочешь? — поддаюсь на уловку.
— Всю тебя.
От слов по коже разбегаются мурашки, в груди болезненно тянет. Я должна радоваться, что нужна хотя бы одному человеку в этом мире, но меня парализует страх. Это слишком громко и слишком удушающе. Признание Пашки как затягивающаяся на шее удавка. Выбраться уже не получится, а умирать не хочется. Я знала о его симпатии давно, но сейчас слова звучат слишком сокровенно. Это даже сильнее, чем признание в любви. Мало кто желает человека со всеми его демонами. Они обычно неприглядные. Их принято прятать. Соколов же готов с ними подружиться.
— Ты не знаешь, на что подписываешься.
— Знаю, и очень хорошо, — он склоняет голову в мою сторону и смотрит на меня долго и пристально, скользит взглядом от кончиков пальцев на ногах к лицу. — Я видел тебя счастливой, усталой после моря работы, воодушевленной и веселой. Я видел, как сладко ты кончаешь подо мной, знаю, как ты грустишь и какие на вкус твои слезы. А еще знаю, что ты терпеть не можешь шоколад «Аленка», — улыбается Пашка, разряжая обстановку после своего душераздирающего признания, и я тихо посмеиваюсь. И правда же терпеть не могу.
— Ты опасный человек, Соколов, — наигранно ужасаюсь его откровению, хотя внутри и правда трясусь как лист на ноябрьском ветру. Это страшно — быть чьей-то одержимостью.
— Ты же знаешь, что нет. Сама два раза в год отправляешь меня на разные тестирования, — игнорирует иронию в моем голосе.
— Я серьезно, Паш. Не хочу ничего.
— А если… — он не договаривает — наш странный разговор прерывает звонок будильника, к которому я бросаюсь, точно к спасательному кругу. Меня затягивает во тьму к Соколову, но я отчаянно сопротивляюсь. Барахтаюсь в собственном мраке, который едким туманом проникает в легкие и отравляет мою жизнь.
— Мне пора собираться, — отключаю будильник. — Уходи, и давай забудем обо всем.
— И не подумаю, — усмехается, но не спорит — встает и стягивает со спинки стула свои вещи.
Я провожаю Пашку, закрывая за ним дверь на два замка и отвергая предложения отвезти меня на работу. Сегодня поеду на своей, чтобы не было вообще никаких соблазнов снова сдаться Соколову. Хватит. Я не выдержу его напор и не смогу дать всего, чего он ждет.
Мне нужно время, чтобы смириться с расставанием. Несколько дней печали и уныния. Всего лишь выплакать все слезы и выговорить подушке всю боль. Прорыдаться во время просмотра мелодрамы и напиться до беспамятства. Потанцевать с бокалом вина в комнате, надев только оверсайз-футболку на голое тело, под песни, в которых он козел, а она — богиня. Мне просто жизненно необходимо пережить разрыв в одиночестве.
День проходит спокойно и даже почти скучно. Я не избегаю Соколова — хожу по отделению большую часть рабочего времени, в столовой не забиваюсь привычно в угол, чтобы быть незаметной, а занимаю стол едва ли не в центре, но Пашки нет. Только вечером я узнаю, что он весь день на вызове, и тоска скребет в душе. Кажется, за два дня я привыкла видеть его рядом, а теперь я в гордом одиночестве выезжаю с парковки, закупаюсь в магазине, зачем-то нагребая полную тележку еды, словно жду гостей, и даже успеваю заехать за обоями.
Дома готовлю вкусный ужин, тащу еду в комнату и, расставив все на раскладном столике, сажусь на диван перед телевизором. Телефон мигает, я вижу номер Соколова, но игнорирую. Сбрасываю, выключаю звук и переворачиваю мобильный экраном вниз, чтобы не поддаться соблазну.