— Принцесса выглядела в своей криокамере свежо и прекрасно даже спустя сто лет, — вдохновенно читала Алина, и Боинг представлял спящую девушку под заиндевевшем колпаком криокамеры. Отчего-то ему представлялась именно Алина. — И храбрый и отважный путешественник, который случайно прилетел на их спящую планету, увидел принцессу и влюбился в неё с первого взгляда. Не в силах сдерживаться, он отключил камеру, поднял крышку, склонился над девушкой и разбудил её поцелуем. После этого они разбудили и короля с королевой, и всех-всех своих подданных. На планете снова настали мир и процветание, а храбрый отважный путешественник обвенчался с принцессой и взял её с собой, летать от звезды к звезде и исследовать новые миры… — Алина вздохнула. — И всё-таки красивая сказка. А ты что скажешь?
События, изложенные в данной истории, заставляли Боинга сомневаться в их правдивости. К примеру, от криосна никогда не будят поцелуем. Организму требуется ряд восстановительных процедур и физиотерапия, особенно если прошло целых сто лет с момента погружения в сон. Судя же по рассказу, принцесса просто открыла глаза и проснулась — да быть такого не может! Но Алина выжидательно ждала, и Боинг заставил себя сказать что-то положительное:
— Некоторые аспекты достаточно достоверны и не подлежат сомнению.
— Что? — Алина моргнула. — Это какие такие аспекты?
— Процесс «поцелуй» действительно возможен, — ответил Боинг, не вдаваясь в подробности о том, что вряд ли он поможет вывести из глубокого анабиоза человека, лежащего в криокапсуле. Там, наверное, и инъекция адреналина бы не помогла. Лучше подключить принудительную интубацию лёгких в совокупности с электрической дефибрилляцией сердечной мышцы.
— Что ты знаешь о поцелуях… Погоди, ты что-то помнишь? — почему-то прошептала Алина. Цвет лица её изменился, сделавшись бледнее. Её сердце стало биться чаще, Боинг прекрасно это слышал.
Она догадалась, что он помнил. Поняла. Подтверждать это ещё и словами было уже не нужно. Поэтому Боинг продемонстрировал. Он придвинулся к Алине и медленно поцеловал её в губы. Сперва просто прикоснулся, потом, — когда губы Алины расслабились, — усилил нажим, а когда она слегка приоткрыла рот, то он смог углубить поцелуй и дотронуться до её языка своим. Кажется, он целовался правильно. По крайней мере, реакция её тела это подтверждала. Ускорение сердцебиения, расширенные зрачки, выработка гормонов. Алина сжала его плечо и отодвинулась, схватила ртом воздух так, будто не дышала вечность. А может, поцелуем действительно можно разбудить от криосна? — подумал Боинг.
— Что ещё… Что ещё ты помнишь? — Алина подалась к нему, прижалась всем телом к его боку. Книга, что лежала у неё на коленях, сложилась и упала на пол.
— Требуется демонстрация? — уточнил Боинг. Для этого требовалось раздеваться, да и на диване было неудобно лежать. Он правильно сделал, что уточнил.
Алина перевела взгляд на книгу. Рука, которой она держала Боинга за плечо, дрожала.
— Нет. Не требуется, — ответила она чуть погодя. — Ты тогда не понимал, что происходит. И не мог сопротивляться. А я была пьяная… Никому не говори, понял? Никому не рассказывай про это, ясно?
— Ответ положительный.
Алина небольно стукнула его по плечу.
— Ну хватит уже! Говори нормально! Отвечай: «понял», «ясно», «да», «хорошо»! Поищи синонимы в своей базе, по книжкам почитай. Ты же умный, читать умеешь. Давай, обогащай свою речь! И чтобы я от тебя этих типовых машинизмов больше не слышала!
Боинг быстро обработал и проанализировал требование. Если он будет больше похож на человека, общаясь с Алиной вариативными словосочетаниями и отвечая ей рандомными фразами, это поможет ей лучше адаптироваться к существующей обстановке. Иллюзия нормального собеседника, обретение товарища по несчастью — вот, что ещё помимо поварской книги и запаса воды требуется человеку в критической ситуации.
— Запрос понятен, информация сохранена, — ответил Боинг, и Алина скривилась. Наверное, надо было сразу приступить к использованию слов-заместителей. — Хорошо, — сказал Боинг запоздало.
Алина кивнула, будто бы ей действительно понравилось то, что она услышала. Но на самом деле понравился ей поцелуй. Действительно понравился. Боинг заметил. А потом Алина отчего-то огорчилась. Это было непонятно. И Боинг рискнул уточнить:
— Для наилучшей адаптации системе требуется внести уточнения. Допустимо ли в дальнейшем использовать «поцелуй» и при каких обстоятельствах? Пожалуйста, обозначьте условия проведения данного процесса, подходящие для оптимизации воздействия.
— Ну ты сейчас загнул… — протянула Алина. — Я даже не знаю… Это что, реально надо и помогает адаптироваться?
— Да, — ответил Боинг.
— И ты этого хочешь?
Хотел ли он, чтобы Алине было хорошо и спокойно в нынешней обстановке и при данных обстоятельствах?
— Да, — сказал Боинг.
— Тогда используй… — Алина сглотнула, — используй, когда почувствуешь, что эта, как ты говоришь, потребность в адаптации возникает.
Боинг тут же наклонился к Алине и начал использовать. Девушка подалась ему навстречу, с готовностью приоткрыв рот. Первые три секунды их поцелуй проходил успешно, потом Алина с коротким возгласом отодвинулась.
— Ну не сейчас же! — возмущённо воскликнула она, вытирая рот тыльной стороной руки. Потом засопела и поглядела на Боинга, сурово сдвинув брови. Спустя несколько секунд сказала: — Да какого хрена? — поднялась и пересела к нему на колени. — Руками меня держи, — Боинг тут же сжал пальцами её бёдра. Алина протестующе сжалась, стиснула его бёдрами сильнее, и Боинг, повинуясь скорее наитию, чем подсказке какой-нибудь программы, слегка ослабил нажим. Никакая программа не помогла бы ему сейчас. На внутреннем экране было пусто. Ни одной всплывающей подсказки или поясняющего маркера. Часть системы работала в штатном режиме, выполняя поиск синонимов к типовым машинным ответам. Их требовалось заучить и запомнить органической памятью. Благодаря ПО, установленному в ОЗК, у Боинга больше не было ни имитации личности, ни программ, следящих за работой лицевых и мимических мышц. Это было важно ещё каких-то полчаса назад, а сейчас внезапно перестало иметь значение. Алина увлечённо его целовала и больше не замечала ничего вокруг. Она прервалась лишь когда ей понадобилось сделать вдох, и Боинг попытался придать своему лицу привычную маску расслабленного равнодушия, но Алина, кажется, что-то заметила, внимательно всмотревшись ему в глаза. Она удовлетворённо хмыкнула и сказала:
— Прямо как в сказке, да?
Боинг, уже наученный, ответил:
— Да, похоже.
— Тебе надо ещё поработать над выражением, — сказала Алина. — А так уже лучше. Всё, надо притормозить, а то…
Она не договорила и подалась назад. Боинг догадался, что руки нужно разжать. Он сделал это наперекор себе; странным образом казалось, что Алину держать руками приятно. То есть… Он посмотрел на собственные ладони. Возможно, причина была в том, что его кожа снабжена рецепторами и анализаторами. Но эта кожа словно сама тянулась продлить контакт с телом Алины. Неосознанно.
Потом они всё-таки нашли в библиотеке какую-то книгу по приготовлению пищи. Специально для космолётчиков с их урезанным запасом провизии. И распечатывать электронные версии поваренных книг не понадобилось. Боинг вздохнул с облегчением: запас его бумаги оставался не тронут.
Первое блюдо, «Макароны по-флотски», Алина запорола. Сами макаронные изделия она сварить смогла, хотя те и оказались пересолены. Но на сковороде вся масса слиплась и начала пригорать. Им повезло, что они не успели выложить туда же тушёнку. Пришлось Боингу есть макароны прямо из сковороды, заедая их содержимым из ополовиненной банки с надписью «Сублимат лиса тушёный белок есть». Вторую половину «сублимата» съела Алина, кривясь и ворча на консистенцию и вкус продукта.
— А вдруг это вообще консервы для животных?! — выдала она наконец. — Ты с шоаррского понимаешь? Если это действительно лиса, то это всё равно что съесть собаку! Вот потом девчонкам буду рассказывать, как месяц провела в глубоком космосе и жрала собак… — Алина прикрыла лицо ладонью. — Нет. Не дай бог кто-то узнает. Я ни за что им этого не расскажу. Всем будем говорить, будто были на курорте в Новой Аркадии.