Боинг покрутил опустевшую банку из-под тушёнки и сказал:
— Содержит синтезированный белок со вкусом копчёностей, лука и приправ. Ни одно животное не пострадало при приготовлении этого продукта. — Он поднял на Алину взгляд, чтобы посмотреть на её реакцию. Лисиц в банке не было. Довольна ли Алина?
Девушка вздохнула и не ответила, с грустным видом поковырявшись в тарелке вилкой. Потом посмотрела на опустевшую сковороду, стоящую рядом с Боингом. Взгляд её сделался ещё более унылым. Боинг понял, что ещё немного, — и скоро у Алины будет очередной нервный срыв, а там и до депрессии недалеко. И ещё он понял, что дело поправлять следует именно ему. В конце концов, его создавали для того, чтобы заботиться о людях, это его цель и… И, наверное, хорошо, что это именно Алина.
Он встал с высокого табурета, закреплённого возле кухонного стола, — и Алина подняла на Боинга удивлённый взгляд. Он обошёл стол, и Алина отложила вилку. Он наклонился к ней — не слишком быстро, чтобы не напугать и чтобы она поняла его намерения, — и поцеловал её в уголок рта.
— Ты чего так внезапно… — успела произнести девушка.
— Так нужно, — ответил он, поясняя. На самом деле, используя заместительные синонимы, общаться было даже труднее. Ничего толком не объяснишь. — Данное действие необходимо для наилучшей адаптации к ситуации.
— Вот прямо сейчас что ли…
Вместо ответа Боинг снова её поцеловал. Алина, наверное, хотела сказать что-то ещё, но не успела. Боинг углубил поцелуй, Алина, поражённая этим процессом, не сопротивлялась. Она откинула голову, потом опустила руку Боингу на плечо, потом привстала, потом капризно застонала… Боинг провёл руками по её плечам, частично копируя жест Алины: какая-никакая, а программа обучения у него была. Алина ахнула, ненадолго оторвавшись от поцелуя, и посмотрела на Боинга расширившимися зрачками. Взгляд у неё сделался рассеянный и очень… красивый. Нежный. Боинг чуть сжал руки, не зная, что он может сделать ещё. Алина впилась в его губы сама, покусывая их и постанывая. Это было что-то новое. Должен ли Боинг копировать эти звуки или это выражение сугубо женское и не требует копирования? «Признак крайнего удовольствия», — внезапно сработала всплывающая подсказка. Боинг пожалел, что у него нет необходимых подсказок со списком всех чувствительных точек на теле Алины. Насколько было бы проще помогать ей адаптироваться, если бы он точно знал, каким образом и где воздействовать на её организм.
Алина внезапно вцепилась в его шею и уселась на стол. Тарелка звякнула, упав на пол, но не разбилась: весь сервиз был из «фарфорового» пластика, созданного специально для использования в космических перелётах.
Боинг был вынужден шагнуть к столу и наклониться: теперь Алина почти лежала, держась за его плечи. Ногами она обхватила Боинга за пояс. Хорошо, что он был без пиджака, его пришлось снять, помогая в процессе готовки, а рукава рубашки аккуратно закатать к локтям. Сейчас Алина одной рукой гладила его предплечье, а второй — всё так же цепко держалась за шею, так что даже и не выберешься. Впрочем, выбираться-то как раз Боинг и не собирался. Его всё устраивало. Ему всё нравилось. Процесс «поцелуй» сегодня зашёл дальше, чем обычно. Алина казалась кладезем поразительной информации, получать которую было можно лишь посредством невербального общения, тактильно и физически. О чём ещё он сейчас узнает, Боинг не представлял. Он помнил, чем может закончиться тесный физический контакт, но сомневался, что процесс «половой акт» возможен в одежде.
— Дай руку, — пробормотала Алина, жарко дыша ему в губы. Боинг оторвал одну руку от столешницы, перенеся вес на другую. Алина положила его ладонь себе на грудь. — Аккуратно сожми, — сказала она, поспешно добавив: — Только осторожно.
Осторожно насколько? Боинг знал, что к человеческому телу, если он не хочет наносить повреждения, допустимо прикладывать около семи-десяти процентов силы сжатия. Женскую грудь, состоящую из железистой и жировой ткани и богатую нервными окончаниями, должно быть, сжимать было нужно ещё аккуратнее. Боинг всего лишь прижал к ней ладонь и погладил пальцами так осторожно, словно намечал сгиб листа бумаги для оригами. Бережно. Алина от этого прикосновения вскинулась и простонала:
— Да-а!
Должно быть, это тоже было «выражение крайнего удовольствия», хотя сейчас ни одной подсказки не всплыло. Но Боинг уже и сам догадался.
Он погладил грудь Алины ещё и почувствовал, как её ноги на его поясе сжимаются сильнее. Насколько всё в человеческом теле взаимосвязано! Будто единый нервный узел, реагирующий на воздействие, он отвечает на любое прикосновение неожиданными реакциями. Ощутив сквозь ткань кофты и тонкого лифчика заострившийся сосок, Боинг сосредоточил прикосновения на нём, аккуратно погладил его кончиком пальца… Алина снова простонала и укусила его за губу. Боинг решил импровизировать и укусил её в ответ, скопировав силу сжатия челюстей. Эффект был потрясающий: Алина вскрикнула и вздрогнула вся, прижалась к нему, крепко сжимая ноги. А потом произнесла:
— Стой. Хватит.
Слова Боинг едва распознал, произнесённые невнятно и тихим голосом. Беспомощным.
Он замер, по-прежнему опираясь рукой в столешницу и со странным чувством ощущая, как ноги Алины медленно разжимаются. С удивлением он обнаружил у себя повышенную выработку половых гормонов. Ох уж это ПО, которое не позволяет контролировать процессы собственного тела на должном уровне. Отслеживать — пожалуйста. Отменить — больше нет.
— Я, кажется, на что-то села, — пробормотала Алина и заёрзала. — А ну-ка дай… Пусти… — Она приподнялась, используя шею Боинга для опоры, и вытащила из-под себя вилку. — Чёрт! Блин, вот чем кухня неудобна, — проворчала Алина, отшвыривая вилку куда-то в угол. Потом убрать, — поставил себе напоминание Боинг. И включил туда сбор посуды и помещение её в посудомоечную машину. Потому что порядок Алина не наводила никогда.
Внезапно искин прервал их адаптационные занятия короткой музыкальной трелью.
— Что там? — повернула к динамикам голову Алина.
— Нужно скорректировать курс, — ответил Боинг. — Нашу орбиту пересекает другой объект. Требуется задать вектор отклонения для подобных событий.
— А что, раньше это сделать было нельзя? — Алина повысила голос. Наверное, теперь эффект от поцелуя будет снижен, — с досадой решил Боинг.
— Раньше орбита была пуста.
— Ну ладно, иди, задавай свой вектор, — и Алина разжала конечности, выпуская его на волю. В принципе, до объекта ещё было далеко, искин заметил и предупредил их за полчаса до критического сближения в десять с половиной метров — столкновения бы всё равно не произошло. Так что Боинг предпочёл бы лучше следующие минут двадцать провести с Алиной, повторяя поцелуй и закрепляя достигнутый результат. Сохранение целостности состояния Алины стояло у Боинга в приоритете. Поэтому он снова склонился к её губам, осторожно их целуя.
Но Алина внезапно проявила твёрдость, стукнув его кулачком по плечу:
— Ты что, не слышал? Хватит. Иди давай! Всё остальное потом.
Боинг отодвинулся. Похоже, это был прямой запрет, высказанный в мягкой форме. Он счёл, что уместно будет заменить ранее используемое им «приказ принят к исполнению» на более мягкий ответ. И сказал:
— Ладно.
Алина смотрела ему в спину. Он видел это на внутреннем экране, на который перевёл трансляцию с камеры искина. И Алина была спокойна. Нет, должно быть, сеанс адаптации был проведён хорошо и эффект от него останется на какое-то время. Боинг почувствовал чуть ли не гордость. Да так и поощрений от процессора не надо. Он сам себе процессор. И делает всё правильно!
Вскоре Алина не усидела на кухне и пришла на мостик, заняла уже привычное кресло второго пилота и спросила:
— Ну что там за объект? Ещё каменюка какая-то? Покажи картинку.