Их выкинуло из гиперпространства возле чёрной дыры. Её притяжение исказило поле подпространства, из-за чего и сбился курс. И хорошо, что притяжение было ещё мало. Само собой, и расстояние до чёрной дыры, до этого неведомого объекта огромной массы, поглощающего даже свет, создающего неимоверное притяжение, было достаточно велико. Поэтому они смогут улететь отсюда, как только прыжковый двигатель погасится.
Боинг дал команду искину отобразить на обзорные экраны видео с наружных камер. В направлении чёрной дыры проглядывала красивая бархатная тьма космоса. Ещё одно тело, создающее притяжение и весящее ничуть не меньше, по-видимому, вступившее с чёрной дырой в колебания, было нейтронной звездой. Нивелировала ли звезда притяжение чёрной дыры или наоборот усиливала, Боинг сказать не мог. Нужно быть как минимум фриссом, чтобы разбираться в науке космоса так же хорошо, как они.
Их яхта совершала обороты на орбите крупного астероида или даже, скорее, блуждающей планеты, объекта без атмосферы, пригодной для проживания. Астероид медленно вращался вокруг своей оси, и яхта совершала обороты вместе с ним, время от времени поворачиваясь камерами к остальному космосу, обманчиво близкому, манящему безопасным светом звёзд. Их соседи, нейтронная звезда и чёрная дыра, зацепили в своё поле притяжения достаточно космического мусора, и вместе с их астероидом неподалёку дрейфовали каменные глыбы в сотни километров длиной, облака газов, астероиды… И корабли.
— Максимальная кратность увеличения — тридцать пять, — поспешил пояснить Боинг, потому что корабль возник на обзорном экране сразу весь, большой, нависающий, опасный своей тёмной тушей и развороченным зевом внутренностей. Алина отшатнулась и тихо ойкнула. Боинг заставил искин отдалить изображение до настоящего реального расстояния, и корабль стал небольшим, медленно увеличивающимся пятнышком на экране. Искин обвёл его алой рамкой, чтобы его можно было разглядеть невооружённым взглядом на фоне остальной черноты космоса.
— Что с ним произошло? — помертвевшим голосом спросила Алина. И сама же на свой вопрос ответила: — Должно быть, пираты. Видишь, двигатели взорваны. — Искин снова угодливо увеличил изображение. Боинг ощутил досаду. Техника такая умная, что иногда очеловечить хочется что угодно, даже кофемолку. — Так не бывает, чтобы прыжковые двигатели взрывались, никогда о таком не слышала, — продолжала Алина, — и ещё следы плазмомёта, вон рваная дыра сбоку, рядом с тем иллюминатором… — внезапно дрожащим голосом Алина закончила: — А вдруг там трупы?!
Вполне вероятно, — согласился мысленно с нею Боинг. И пожалел, что связь с инфранетом в открытом космосе потеряна. Рефлекс телохранителя в нём требовал, чтобы он отправил сообщение полиции. Так было положено правилами DEX-компани, и собственные логические выкладки Боинга подтверждали, что вызвать полицию было бы единственно верным решением. Если пираты всё ещё поблизости, то лучше пусть их защищает галактическая полиция, собственными силами отбиться от вооружённого отряда людей — а может, и киборгов — гораздо сложнее. И даже пускай у пиратов не будет на вооружении семёрок, Боинг бы всё равно предпочёл уйти от опасности, чем двигаться ей на перехват.
— Производится изменение маршрута, — сообщил он, вводя программу для корректировки курса. Картинка на обзорных экранах тут же поехала в сторону.
— Погоди! — воскликнула Алина, — А вдруг там есть живые?
— Сигнал SOS не поступает, была произведена проверка по всем частотам, — ответил Боинг. По его мнению, это косвенно свидетельствовало об отсутствии живых форм жизни на кораблях.
— Не «была произведена проверка», а «я проверил», — поправила Алина. И добавила: — Ты прав. К тому же, пираты часто забирают людей в рабство. Вон, смотри, какой навороченный кораблик был. У него явно был богатый владелец. Должно быть, и всё ценное забрали, и владельца прихватили. Бррр! Отлетим подальше от этой штуки!
Боинг и так уже «отлетел подальше», сделав корректировку курса в шесть градусов и задал искину новые параметры, согласно которым при возможном столкновении с объектом производилось уклонение на расстоянии в километр до приближения объекта.
— Я произвёл корректировку нашего маршрута, — доложил он вместо «задача выполнена». Ему не понравилось, как это прозвучало. Во-первых, долго. Во-вторых, всё равно по-машинному. Как там говорила Алина, добавить выражения? А куда? Как? Что он должен делать, чтобы быть похожим на человека, но при этом не терять своей функциональности?
— У тебя что-то болит? — внезапно спросила девушка.
— Нет, — Боинг глянул на неё с подозрением. Если честно, понятие «болит» было ему знакомо только по сигналам системы. И сейчас все его подпрограммы молчали, стало быть, никаких критических состояний организма не было.
— Просто ты сделал такое хмурое лицо. Вот я и подумала, что в ОЗК тебя плохо прооперировали, — пояснила Алина. — Это же ведь всё-таки не шутка, операция на голове…
— Процессы регенерации прошли в штатном режиме, — успокоил Алину Боинг. — Всё уже зажило, — пояснил он. Должен же он научиться говорить по-человечески, в конце-то концов! Пусть даже и синонимами!
— О, это хорошо! — похоже, Алина обрадовалась по-настоящему. Она даже в ладоши прихлопнула. «Выражение крайней радости», — всплыла подсказка, совершенно ненужная. Боинг отмахнулся от неё, нетерпеливо дожидаясь, когда та растает с внутреннего экрана. Алину он всё больше и больше понимал безо всяких подсказок.
***
Перед ужином произошла неожиданная находка. В процессе ревизии кладовой была случайно обнаружена пачка крекеров. Боинг честно предупредил, что они просрочены на полгода и остались в кладовой, скорее всего, по ошибке, а Алина с честностью в девяносто восемь процентов ответила, что ей плевать на сроки годности, и что она закричит, если Боинг ей эту пачку не отдаст.
Тогда Боинг вскрыл упаковку и первый крекер отправил себе в рот.
— Да ты вообще охренел?! — сказала Алина, округлив глаза. «Выражение шока и крайнего потрясения», — пояснила программа.
— Пища является условно годной к употреблению, — ответил Боинг. И, подумав, добавил: — Я не охренел.
— Дай сюда! — Алина попыталась схватить пачку в очередной раз, и Боинг наконец-то опустил руку достаточно для того, чтобы Алина смогла до неё дотянуться. — То-то же! — сказала она, однако не торопясь следовать его примеру и есть крекеры. — А почему условно годные? — повертев пачку и даже понюхав её содержимое, спросила Алина. — Они что, плесенью покрылись?
— Пересохли.
— А. Ну, это ничего. Поправимо.
В итоге ужин состоялся. Но крекеры Алина макала в чай. Хотя бы чай она заваривать умела.
— Ты иногда такой наглый бываешь — жуть, — сказала она, прихлёбывая вторую кружку чая и старательно разжёвывая кусочек крекера. — Вот чего ты сейчас мою еду есть полез? У тебя своей кормосмеси навалом.
— Моё действие было продиктовано попыткой сохранить жизнь.
— Что, мою?
— Да.
— Это как это?
— Был проведён органолептический тест, тест на содержание токсинов и несоответствие продукта заявленным производителем характеристикам.
— То есть, если бы в печеньках был яд…
— То я бы его идентифицировал.
— Хм. Значит, получается, что ты по-прежнему меня охраняешь? От плесени, от ядов всяких… — Алина осторожно отпила ещё чаю. — А почему?
«Информация недоступна», — так бы раньше ответил Боинг, но теперь он знал, откуда ему эту информацию брать. Из той части мозга, в которой она просто была. Оттуда, откуда её не удалят никакие чистки систем и стирания. Из органической памяти. Хоть ему и приходилось подбирать слова, он с досадой понимал, что говорить у него всё равно получается так, будто он всё ещё машина. Слишком долго он общался только с процессором и различными программными сообщениями…
Но Боинг всё равно ответил то, что знал. Ведь это было элементарно:
— Данная система создавалась специально для того, чтобы помогать людям. Старым хозяином было поручено задание: производить охрану поднадзорного объекта хозяйки Алины. Данные действия выполняются до сих пор.