— Я бы пока не хотел доходить до «полового акта», — сообщил он, максимально разнообразив свою речь синонимами.
— Ладно, — легко согласилась Алина. — Если передумаешь, ничего страшного. Мне же будет лучше, — она хихикнула снова.
Боинг задумался, что она имела в виду. Неужели «половой акт» тоже можно использовать в терапевтических целях? Логические выкладки утверждали, что да. Ведь иначе стала бы Алина, разозлившись на обстоятельства и употребив большое количество алкоголя, вступать с ним в «половой акт»? Значит, ей было плохо тогда, а от «полового акта» стало лучше? И всё же, он сейчас не готов. И раз она не возражает, то он не станет себя заставлять и участвовать в опасном процессе против своей воли.
— Ну что, будем сейчас заниматься исследованиями? — спросила Алина.
— Будем, — согласно подтвердил Боинг.
— Наверное, тебе будет спокойнее, если я останусь в одежде? — спросила Алина.
Ему было бы спокойнее, если бы Алина осталась в своей комнате, а он — ушёл на мостик. Но он нашёл в себе силы ответить:
— Да.
И положил руку ей на грудь. Похоже, без поцелуя прикосновение к груди действовало на Алину хуже. Или всё дело было во внезапности? В силе воздействия? Боинг чуть сильнее сжал пальцы на напрягшемся соске, и Алина наконец-то отреагировала. Её губы распахнулись, а спина выгнулась.
— Ещё можно не только руками… — пробормотала она, — но и языком, губами… Полижи меня здесь.
Боинг слегка повернул зажатый в пальцах сосок, и Алина охнула. Полизать? Это как поцелуй? Он склонился и ртом дотронулся до комочка кожи под тонкой маечкой. Высунул язык и смочил ткань. Потом втянул сосок в рот и осторожно сжал губами. Алина мелко задрожала, зажала себе рот ладонью и глухо простонала. Её локоть случайно упёрся Боингу в затылок.
— Так приятно, так хорошо, — пробормотала Алина заплетающимся языком, словно внезапно опьянела, — ты молодец… Боинг, да, пососи ещё… Мне нравится…
Он видел, что нравится, он всё замечал и регистрировал, считывал информацию с её тела по показателям сканирования. Но то, что она и сама сообщала обо всём вслух, её честность почти на ста процентах, и изменившийся голос, и учащённое дыхание — делали ему приятно. Ведь это лишь благодаря его прикосновениям ей внезапно стало хорошо. И она это осознавала.
Но что ещё он мог сделать? Где коснуться? Он вызвал схему расположения главных кровеносных сосудов и решил пройти по ним вдоль всего тела: по шее с её сонной артерией, по локтям, по паховой вене, заодно включил в свой осмотр места кожи, богатые нервными окончаниями: рёбра, живот, пальцы… Стоит ли обращать внимание на пальцы? А пупок? Можно ли прикасаться к половым органам без намерения тут же осуществить «половой акт», поймёт ли его Алина правильно? Кажется, сейчас она уже вовсе ничего понимать не способна.
Боинг провёл вдоль её шеи сперва ладонями, затем пальцами и видя, что Алина реагирует положительно на поглаживания, решился и там провести языком и губами. Алина застонала, как только он лизнул её кожу. Языком он ощутил вибрацию её гортани, исходящую от голосовых связок. Волнующее и странное ощущение. Ему нравилась её реакция. Он прикусил кожу на её шее и услышал, как Алина выкрикнула «Да!» Её руки взметнулись к его голове, схватили за волосы. Боинг счёл это удобным, поймал одну руку и провёл пальцами вдоль ладони, а потом лизнул. Алина тяжело дышала и шептала:
— А здесь зачем?
Но Боинг только посмотрел на неё, не желая тратить время на объяснения. Затем, что он делал то, что ему хотелось, разумеется, она ведь сама ему разрешила. Пальцы оказалось очень удобно облизывать и посасывать один за другим, и с Алиной стало твориться что-то странное: судя по тяжёлому ускорившемуся дыханию, у неё скоро могла начаться гипервентиляция лёгких. И Боинг прервался, чтобы её не допустить. Он переместил область воздействия на грудную клетку Алины и провёл пальцами вдоль рёбер, добившись совершенно изумительной реакции: смеха! Алина рассмеялась, скорчилась и сказала:
— Щекотно же!
А если полизать?
Протяжный стон прозвучал почти жалобно. Боинг двигался снизу вверх, частично задрав тонкую маечку, и в какой-то момент пожалел, что Алина захотела остаться в ней. Если снимать её сейчас, то придётся разжать объятия, а если разорвать, то Алина рассердится, да Боинг и сам не хотел рвать натуральный шёлк, купленный в навороченном магазине за большие деньги. Он максимально задрал маечку до самого подбородка Алины, провёл губами под аккомпанемент ещё одного стона до самой груди, и вдруг Алина подняла руку, и взгляду Боинга открылась подмышечная впадина. Гладкая кожа так и манила. Он провёл по ней кончиком пальца, и когда Алина, натурально взвизгнув, захотела опустить руку, он зафиксировал её в поднятом положении.
— Нет! Не там! — выкрикнула она. — Там не надо!
Ему пришлось стиснуть её колени ногами, чтобы она перестала брыкаться и изворачиваться. Он склонился и провёл по нежной коже губами, регистрируя аномальный скачок температуры и ускорение сердцебиения. Алина издала горловой стон, содрогаясь и корчась, а потом с очередным «Нет, пусти» захныкала. Он разжал руки и пальцами зафиксировал её голову, чтобы поймать взгляд. На её ресницах действительно были слёзы. Но ей же нравилось, совершенно точно нравилось! Он склонился к её губам и бережно поцеловал. Алина ответила на этот поцелуй с жаром и готовностью. Решив, что она больше не будет сопротивляться, Боинг сдвинулся, высвобождая её ноги. Алина тут же обхватила бёдрами его колено и… потёрлась о него, издавая приглушённый стон. Шёлковые трусики проехались по ткани костюмных брюк. Боинг зафиксировал колено, замер, наблюдая, как Алина совершает возвратно-поступательные движения, потираясь лобком о его ногу. Тяжёлое дыхание опалило его ухо: «Хватит туда пялиться», — и руки Алины, обнявшие его голову, заставили его перевести взгляд выше. Теперь она поцеловала его сама, кусаясь и вылизывая губы, облизывая его язык и даже нёбо. Боинг опустил руку Алине на живот, нажал на ямку пупка, пощекотал её. Дыхание девушки прервалось, сбилось. Боинг провёл рукой ниже, дойдя до самого края трусиков и тронув ниже влажный шёлк в том месте, где Алина соприкасалась с его телом. Так влажно было из-за естественной смазки, выделяемой телом. Но ведь такое происходит лишь при «половом акте», и не зря Боинг опасался, что его исследование будет расценено Алиной как «предварительные ласки». Так и произошло. Что нужно делать теперь? Прерваться или продолжать?
Пока Боинг раздумывал, Алина определила сама. Она толкнулась вперёд и обхватила его руку бёдрами, зажав между ними его пальцы. Боинг кинул на Алину быстрый взгляд, регистрируя состояние девушки как полностью невменяемое. Она дышала, тихо постанывая, извивалась и тянулась к нему руками. Её пальцы сжали его запястье, пытаясь подтолкнуть пленённую бёдрами руку глубже. Так можно? Что будет с Алиной, если он станет гладить, а после целовать её там? Не прикажет ли она ему после этого задействовать член, не заставит ли?
Боинг осторожно высвободил запястье из её пальцев и выслушал жалобное похныкивание. Ничего страшного не случилось. Он ощутил облегчение. Пока что его не заставляли. Перед глазами мелькнули колени, идеально округлые, странным образом притягательные. Боинг поймал обе ноги за голени, зафиксировал пальцами и склонился к одному колену губами. Оказывается, целовать можно было не только рот, но и вообще любой участок кожи. Это открытие его воодушевило непонятным образом. Алина тяжело дышала, но вела себя уже спокойнее и, кажется, даже совсем не злилась на него. А что на него злиться? В конце концов, он получил разрешение и делал то, что ему хотелось!
За коленом последовали голени и щиколотки с небольшими трогательными косточками. Боинг нащупал на одной небольшой шрам. Когда Алина его получила, отчего? Он провёл по нему языком несколько раз, словно таким образом мог вернуть коже целостность и совершенство. Нет, они уже были совершенны, и изменений вносить не требовалось. Подъём стопы, покато выгнутый, сам просился под очередной поцелуй, и видные даже в полутьме и прощупываемые губами вены под тонкой кожей на внешней стороне плюсны, сбегающие, словно ручейки к костям пальцев, и сами эти пальцы…