— Круто, — пробормотала Алина. — Я бы оказала тебе ответные терапевтические меро… приятия, но попозже. Сволочь, все силы из меня вытянул, особенно с пятками… Ну вот на хрена…
Она засопела прямо на середине фразы.
— Касания к пяткам считаются запретными? — уточнил Боинг.
— Блин… — если Алина и успела заснуть, то его вопрос её разбудил. — Не знаю. Ты бы хоть нормальное порно что ли посмотрел. А хотя нет, не смотри. И так всё круто. Пятки можно… — пробормотала она напоследок. — Тебе всё можно… — и она опять засопела.
— Считается ли запретным непрямое воздействие на половые органы? — нервничая, спросил Боинг. Не допустил ли он какой-нибудь ошибки по незнанию? Его программы-подсказки выдали ноль результатов ответа по запросу.
— Я щас, котик, — пробормотала Алина. — Пгди немного…
Сперва он установил особый режим сна, чтобы спать урывками по пятнадцать минут, но Алина всё не просыпалась. Тогда Боинг специально поставил будильник, с учётом того, чтобы проснуться вместе с Алиной. Это случилось только в девять утра по корабельному времени.
Она вела себя тихо. И даже не ворчала по поводу того, что опять нужно готовить. И на Боинга не ругалась, не давала ему сложных заданий вроде «помешай ложкой в этом ковшике, пока не закипит, да не так сильно, смотри, половина воды выплеснулась на плиту». Сегодня она сама стояла у плиты, замотанная в толстый махровый халат, и сама мешала в ковшике. В кашу она насыпала много корицы, ванили, кардамона, добавила изюм, курагу, чернослив… Боинг внимательно принюхивался и следил, пытаясь понять, когда пища будет настолько негодной, что её можно будет отдать ему в порядке утилизации продукта. Но увы, каша у Алины, кажется, получилась.
Боинг тем не менее полез в ковшик ложкой.
— Смесь свою жри, — буркнула Алина, но беззлобно и будто бы на автомате. И даже ковшик не отняла.
— Выполняется действие по поиску токсичных и ядовитых веществ, а также органолептическая проба, — ответил Боинг.
Алина фыркнула и плюхнула серой склизкой массы, перемешанной с кусочками сухофруктов, на вторую тарелку и подставила ему.
— На, проверь всё как следует, — сказала она.
Как оказалось, Алина слегка кашу пересластила. Но в сочетании с несладким чаем… завтрак получился очень даже ничего. Боинг даже ложку облизал.
— На, доешь, слишком много получилось, — Алина протянула ему ковшик с остатками каши. — Но чур, завтра готовим вместе. И чтобы приготовил не хуже. Я прослежу.
Боинг сперва испугался, что вряд ли справится. Но потом подумал, что если Алина будет ему подсказывать и поправлять, то приготовление пищи окажется не сложнее занятий по оригами. Кстати о них.
После завтрака Алина ушла к себе, а Боинг отправился на мостик, уселся в своё кресло, взял из ящика лист бумаги и вызвал из списков быстрого доступа «Оригами-офлайн». Сегодня он решил попробовать львиный зев. Делать оригами у него получалось всё лучше и лучше, и, кажется, Боинг наконец-то начал улавливать образность и стилизацию изображения упомянутых в названии объектов. Он знакомился с фотографиями живых цветов, рассматривал их в различных ракурсах и цветовых решениях… И подозревал, что, кажется, цветы ему начинают нравиться.
Алина пришла к нему спустя тридцать три минуты. Боинг повернул голову на звук её шагов и замер. Он и думать забыл о цветах. Алина шла по коридору без одежды.
Искин транслировал во все обзорные экраны окружающий их космос. Немая безликая темнота чёрной дыры казалась угрожающей. Свет остальных звёзд как будто излучал холод и равнодушие… И Алина, войдя на мостик, сперва показалась ему ещё одним космическим телом, какой-то нечеловеческой конструкцией корабля, созданного для мгновенных межзвёздных перемещений. Она была самым опасным и вместе с тем угрожающим объектом перед глазами Боинга, одновременно и цветок, и жалящая оса.
— Что глазами светишь? — хмыкнула неземная и нечеловеческая Алина. — Отключи боевой режим. Я не кусаюсь.
Боинг опомнился и вернулся в состояние покоя.
— Молодец, — похвалила она и приблизилась к нему вплотную. И посмотрела на недоделанный львиный зев в его руках. Второй по счёту. — У тебя уже очень хорошо получается.
— Присутствуют заметные улучшения, — подтвердил Боинг.
— Не возражаешь? — она поставила колено прямо на его бедро.
— Ответ отрицательный, — только и смог сгенерировать Боинг.
— Нет? — уточнила и подсказала Алина. Вторую ногу она тоже поставила ему на бедро.
— Нет, — послушно повторил Боинг.
— Точно? — продолжала Алина, усаживаясь на него сверху.
— Не возражаю, — наконец, ответил он правильно, потому что она улыбнулась.
— Хочу тебя, — прошептала Алина. — Соскучилась. — Она наклонилась к его губам, и Боинг, уже зная, что нужно делать в таких случаях, поцеловал её. Сперва осторожно и медленно. Как будто в первый раз. Коснуться губами губ, чуть прижать и надавить, чуть раздвинуть их своими, лизнуть кончиком языка… Алина сидела на нём сверху, и Боинг просчитал, выдержит ли кресло. Ему пришлось обратиться к техническим характеристикам, чтобы убедиться: с креслом всё будет в порядке.
— Что значит, соскучилась? — спросил он Алину. Он попытался разобраться, можно ли данное понятие наложить на временные рамки и таким образом ориентироваться на наступление момента, когда нужно производить терапевтические процедуры. Он сегодня опять не успел позаниматься оригами! Должен же быть какой-то план! Но от Алины он никакой помощи получить не смог. Она ответила следующее:
— Думала о тебе всё утро. Вспоминала, какой ты был вчера…
Она прижалась губами к его подбородку и к линии челюсти, и ниже, к шее, и Боинг отметил, что его тело, восприимчивое к тактильному воздействию, готово откликнуться на данное раздражение выработкой гормонов, повышением температуры и ускорением пульса. Алина не сбавляла темпа, оккупировав его, будто вражеский захватчик. Она расстегнула две верхние пуговицы на его рубашке и прижалась ртом к обнажившейся коже. Третья пуговица.
— Мне всегда нравилось, что ты здесь такой гладкий, — пробормотала Алина, проводя пальцами с наманикюренными красным лаком ногтями по его ключицам и груди. — Ненавижу волосатых мужиков…
В голову Боинга тут же пришла мысль о том, что раньше Алина таким же образом общалась и с другими субъектами мужского пола. Это была трезвая мысль. Совершенно логичная выкладка, вывод, идущий от осмысления поведения Алины и собственных воспоминаний о том, как часто он возил её на различные встречи с друзьями и приятелями.
— Я лучше? — уточнил он.
А киборги? Были ли у Алины киборги раньше? Какой-нибудь специальный Irien, который мог бы удовлетворить любые её запросы? Нет, вряд ли. Боинг бы об этом знал. Ведь знал бы, верно? Пусть общая информация и удалялась в нём каждую неделю, но метки о встреченных объектах и различной технике оставались. Ни одного устройства с маркировкой Irien в файлах Боинга не присутствовало.
— Тебя даже сравнивать с ними нельзя, — пробормотала Алина. — Ты лучше. Не такой мудак. И вообще…
Честность под сто процентов, небывалое событие. Когда Алина подняла голову, Боинг вновь её поцеловал, на этот раз с языком, зубами и прочим. Алина задрожала. Сперва он подумал, что ей холодно, но температурный режим на мостике был установлен комфортный, как и на всём остальном корабле.
— Давай ты будешь носить что-нибудь более… легко снимающееся, пока мы здесь? — предложила Алина, расстегнув его рубашку до конца.
— Пижаму? — уточнил Боинг, вспомнив, что Алина уже говорила с ним об одежде вчера.
Она громко рассмеялась и не ответила. Подобный смех был равнозначен хорошему настроению, и Боинг сделал вывод, что терапевтические процедуры сегодня идут очень хорошо. Требуется ли впредь всегда для этого раздеваться? Для достижения наилучшего результата?
Алина склонилась к его груди и облизала сосок. Сотни нервных окончаний ударили своей информацией Боингу прямо в мозг, сообщая о температуре её языка, влажности слюны, тактильном контакте; вид Алины, вылизывающей его грудь, тоже отчего-то нарушил его спокойствие. Раньше Алина так ещё не делала. Раньше так делал только он для неё. «Полижи меня здесь», — вспомнил Боинг и тут же зарегистрировал скачок собственной температуры на одну десятую градуса по шкале Цельсия.