Ну на него-то она кинулась. Боинг благоразумно промолчал. Алина продолжила:
— Хотя всё-таки придётся его пригласить. Через несколько дней. Сперва посмотрим, действительно ли он тот, за кого себя выдаёт. А то вдруг он пират какой-нибудь.
— Разве пираты не нападают без предупреждения? — спросил Боинг. Алина скривилась:
— А вот этого я пока не знаю. До сих пор мне посчастливилось попасться только похитителям!
Боинг шумно вздохнул. Новый жест, подсмотренный. Проверить на него реакцию.
— Да что уж теперь, — буркнула Алина. — Пустое. Даже родной отец и тот считает, будто я на курорте побывала. Только ты мне и помог…
— Раньше ты говорила другое, — напомнил Боинг. — Говорила, что заставишь Павла Павловича обменять меня на собаку.
— Нет. Ты лучше. С тобой поговорить можно, — ответила Алина, но Боинг как-то особой радости не испытал. — А ты всё помнишь, да? Как спасал меня?
— Информация удалена из памяти, — ответил Боинг, — но воспоминания остались. Смутные.
— Ты волновался, когда летел за мной? — у Алины сделался заискивающий тон. Было видно, что ей чего-то хочется, но было не понять, чего. Быть может, красивой романтической истории. Сказки, которые она так любила. Женского романа. Но Боинг говорил только правду.
— Нет, не волновался. Я принял решение, процессор его одобрил, согласился с использованием бракованного стороннего оборудования и данной яхты для достижения цели. Мы шли по сигналу маячка и рано или поздно прибыли бы на место. Никаких волнений я не испытывал.
Алина разочарованно вздохнула. Потом уточнила:
— А бракованное стороннее оборудование — это что?
— DEX шестой модификации, личное имя «Джек», сорванный. Процессор относил сорванных киборгов к бракованным. Он считал — или это я считал тогда, что семёрка лучше, потому что брак при её производстве невозможен. Теперь я тоже бракованный.
— Нет! — запротестовала Алина, — Боинг, ты идеальный! — она осеклась и тут же поправилась: — Для киборга староват, конечно, но так — вполне даже ничего!
— Староват для киборга?
— А для сорванного — очень даже нормально. Ну ты же как человек теперь, разве сам не замечаешь? И говоришь длинными фразами, и проблемы уже у тебя завелись…
— Какие проблемы у меня завелись?
Алина хмыкнула.
— Проблемы с сексом, конечно. Всё как у людей.
Боинга осенило.
— У людей есть проблемы с сексом? У всех?
— А ты как думал. — Алина насупилась. — У меня, например, проблема с тобой. Но это наша общая проблема, мы с ней разберёмся. А вот этот твой мусорщик…
— Работник утилизатора капитан Миклуха.
— Да хоть кто. У него тоже проблема с сексом. Потому что у него его нет. В том и проблема. — Алина рассмеялась. — Ты видел, как он на меня смотрел?
Пусть она и не собиралась бежать и кидаться к первому встреченному индивидууму мужского пола на шею, ей нравилось их внимание. Льстило. Боинг слегка растянул губы в улыбке.
— Если мы пригласим его сюда в гости, он снова будет на тебя смотреть.
— Пусть смотрит.
И тогда Боинг сделал то, что ему хотелось сделать весь вечер. Поднял ноги Алины и положил их себе на колени. Он сделал это достаточно медленно, чтобы у неё была возможность возразить, если ей что-то не понравится.
Они сидели там же, где их застал вызов искина, на диване в библиотеке. Алина сегодня не заморачивалась с обедом, они открыли две банки с консервированными персиками и ананасами и пили чай.
Против своих ног у него на коленях Алина не возражала.
— Он смотрел на тебя, потому что ты красивая? — уточнил Боинг. Руки он с её коленей так и не убрал.
— А ты в этом сомневаешься что ли? — Алина фыркнула. Она оперлась спиной о диванный подлокотник, завела руку за голову и взяла с тарелки на столике ещё один полукруглый кусочек консервированного ананаса. И вонзила в него зубы. — Я очень красивая. И мужчинам, как правило, нравлюсь. Стал бы папочка иначе приставлять ко мне своих охранников. — Она хмыкнула на этот раз не очень довольно и молча доела десерт. Боинг тоже молчал. Но рука его медленно двигалась по её колену к бедру и задравшемуся подолу платья.
Когда пальцы его проникли под подол, маскировать дальнейшие свои действия стало уже невозможно. Алина заметила. Любой бы заметил. Боинг замер, посмотрел на неё, пытаясь считать показатели: настроение, готовность к продолжению… Алина слегка улыбалась и не смотрела ему в глаза. Боинг повёл руку вниз, обратно к колену. Тогда Алина парой быстрых движений, даже не касаясь руками — левой ногой о правую и наоборот — расстегнула магнитные застёжки ремешков туфель на щиколотках и скинула обувь на пол. Как только Боинг довёл руку до колена, Алина нажала пяткой ему в пах, безошибочно коснувшись члена, скрытого одеждой. Боинг, внимательно прислушавшись к себе, обстоятельно прочувствовал, как у него перехватывает дыхание — безотчётная реакция, — и как начинается эрекция — не на физическое раздражение, касалась его Алина почти невесомо, а именно реакция на сам факт прикосновения. Ноги не были приспособлены для подобных касаний, Боинг знал, но Алина трогала его, нажимала и осторожно разминала, и его член очень быстро твердел, наливаясь кровью. Боинг и думать не смел о том, чтобы прервать этот процесс. А вдруг сейчас что-нибудь получится? Секс? Воздействие? То, которое терапевтическое? Внутренне Боинг посмеялся над собой. Внешне же он продолжал сохранять невозмутимое лицо и по-прежнему гладил Алине ноги. И вдруг она… Закусив губу, она нажала на его член сильнее, придавив ступнёй, вдавила его Боингу в живот, потёрла головку по кругу, провела вниз и вверх по стволу. Боинг понял, что зажмурился, когда вокруг стало темно. Кажется, на одну микросекунду от отключился от своего тела полностью. Алина, что она делала с ним?
— Прикажи мне что-нибудь, — шепнул он, наклонившись к ней.
Алина молча покачала головой, отказываясь. Она снова провела ногой сверху вниз по его члену, сильно на него нажимая. Её прикосновения казались мягкими, такими ему необходимыми. Боинг хотел почувствовать их без одежды. Кажется, он задрожал. Он бы развернулся, давая ей лучший доступ для прикосновений, но на библиотечном диванчике было ужасно неудобно. Тесно, мало места. Впрочем, это неудобство сейчас казалось Боингу дополнительным раздражающим фактором. А всё, что раздражало — его же и возбуждало. Даже внезапный отказ Алины отдавать ему приказы. Что, кстати, за странный каприз?
— Если ты не скажешь, я не буду знать, что мне делать даль…
Алина протянула руку и накрыла ладонью его губы, заставляя замолчать. Боинг подался ближе, ухватывая удачно подвернувшуюся возможность и целуя ладонь. Алина закусила губу ещё сильнее и — шлёпнула его ладонью по губам. Едва-едва, несильно. Боинг ощутил странное.
— Для наилучшего взаимодействия необходимо… — попытался он опять и — Алина шлёпнула его снова! Боинг ощутил, как жаркое томление окатило его изнутри, налилось в нём горячей лавой, протекло по животу, обожгло член и тестикулы. Алина всё-таки решила сделать для него это?! Но как догадалась про ноги, он ведь не рассказывал. Лучше бы, конечно, в туфлях, но и так…
Алина нетерпеливо потыкала пальцами ног ему в ширинку, и Боинг торопливо её расстегнул. Эрегированный член тут же показался наружу. Наверное, всё-таки стоит носить бельё. Не сейчас, а потом, когда они улетят отсюда и… Прикосновение кожи к коже обожгло его колючими искрами. Боинг не контролировал голосовые связки, и потому тихий возглас в ответ на раздражение его тело издало само. Алина вообще любила, когда он себя не контролировал. Боинг рукой нырнул под её платье, и пальцы нащупали кружевное бельё. Он быстро прикинул, какого оно могло быть цвета. Алина не брала с собой много одежды, а значит — либо чёрное, либо бежевое. Раз туфли она надела бежевые, то и бельё, возможно, того же цвета. Внезапно цвет её трусиков перестал иметь значение. Алина встала, легко стряхнув его руку. Она опиралась на его плечо, поэтому он не поднялся следом. Она развернулась к нему лицом, взяла его за волосы и провела пальцами за ушами, по затылку, потом — по лбу, снова вернулась к ушам. От этой ласки Боинг прикрыл глаза. Его будто начало поглаживать мелкими разрядами электричества. Каждое её прикосновение дарило ему столько ощущений, что датчики — если бы он их подключил, — зашкалило бы. Наверное. Он не знал. Не думал.