— Император Рэй всегда проявлял ко мне уважение.
— Возможно, но недостаточно, и только после того, как ты столь яро поддержал его при восстании, и это из-за меня…
— Исида…
— Ты знаешь, что это правда, не так ли? Император сказал то же самое, когда упразднил Церемонию Соединения.
— Возможно, но я не изменил бы ничего, что позволило бы тебе быть со мной, Исида, ибо без тебя моя жизнь была бы бессмысленна.
Исида ласково улыбнулась ему.
— Я тоже, но наша Вселенная изменилась, Орион. Когда мы уезжали отсюда, я не знала ни одной самки, которую я могла бы назвать другом. Я была вынуждена наблюдать издалека, как растет мое потомство, а мой собственный народ считал меня странной. Теперь у меня не только есть подруги, и одна из них — Императрица, а другая — Королева. Теперь я могу открыто говорить не только со своими отпрысками, но и с теми, с кем пожелаю. Я понимаю, что пройдет некоторое время, чтобы все смогли принять это, но я уверена, что твои мужчины в конечном итоге примут это как должное.
— Наши мужчины, Исида, — поправил ее Орион, и она наградила его ослепительной улыбкой.
— Наши мужчины, — согласилась она и нахмурилась. — Что еще тебя беспокоит?
— Что? — Орион в изумлении смотрел на нее. — Что ты имеешь в виду?
— Не знаю. Просто мне кажется, что ты чем-то обеспокоен, как будто есть еще что-то, что необходимо решить.
От ответа Ориона спас стук в дверь их покоев.
* * *
Исида улыбнулась Вали, когда он шел рядом с ней по коридорам замка Ригель. Вали был ее вторым отпрыском, ему недавно исполнилось двадцать четыре, и хотя он не был так широкоплеч, как его манно и братья, но это никоим образом не означало, что он был слабым воином. Она несколько раз видела, как Вали перехитрил Улла на тренировках, потому что при недостатке массы он обладал большой скоростью и ловкостью. Вали никогда не побеждал Улла, но Исида считала, что это потому, что Вали отказывался это делать, опасаясь, что другие могли усомниться в праве Улла быть их будущим лордом.
— Как ты справляешься со всеми этими изменениями, Вали? — вдруг спросила она.
— Что ты имеешь в виду? — ответил вопросом на ее вопрос Вали, бросив тяжелый взгляд на нескольких самцов, которые, по его мнению, глазели на нее слишком долго.
— Ну, Янир теперь Лорд. Я еще не слышала твоего мнения на этот счет.
— Я всегда буду поддерживать решения моего Императора, — сухо сказал он ей и получил пристальный взгляд от своей матери, прежде чем она взяла его за руку.
Исида не могла поверить, насколько холодным и отстраненным в этот момент казался ее второй отпрыск. Было время, когда она позволила бы это, думая, что у нее больше нет выбора. Заведя его в одну из боковых комнату, она захлопнула дверь и набросилась на него.
— Что это значит? — рассержено спросила она.
— Прошу прощения? — переспросил Вали, выпрямляясь во весь свой рост.
— О нет, ты не будешь «просить прощения» таким тоном, мой отпрыск. Я — твоя мать, и когда я задаю тебе вопрос, я жду правдивого ответа, а не снисходительного отношения торнианца, которым ты меня только что одарил. Я привела тебя в этот мир и могу забрать тебя отсюда.
Вали ничего не мог поделать, как только ошеломленно смотреть на мать. Кто эта женщина, которая осмелилась так с ним разговаривать? Кто сейчас так бесстрашно противостоял ему? Он не поверил тогда своему манно, когда тот рассказывал, что она держала каждого своего отпрыска с ней так долго, как только могла. Ни одна женщина так не делала, но Улл рассказал, что помнил запах Ардайс. Вали не знал, почему же он не помнил о том времени, когда находился рядом с ней, если это так вообще было на самом деле. Неужели его манно ошибся? Неужели она не держала его при себе столь долгое время?
— Что тебя беспокоит, Вали? — спросила Исида, заметив, как темнели карие глаза Вали, хотя его тело оставалось полностью расслабленным, не выдавая его внутреннего напряжения.
— Почему вы думаешь, что меня что-то беспокоит? — спросил он.
— Потому что, когда ты расстроен, твои глаза темнеют. Это происходит с того момента, как ты был представлен. — Исида ласково улыбнулась ему, вспоминая прошлое. — Я помню, как ты был взволнован при появлении на свет, твои глаза были почти черными, видимо ты был очень расстроен из-за того, что тебя заставили войти в этот странный новый мир. Только когда ты был плотно укутан, и я приложила тебя к моей груди, они начали приобретать прекрасный ореховый цвет твоего манно.