Теперь Басаврюк уже не ржал — он кричал почти как человек, и Войчино сердце рвалось болью. Конь погибал, его конь, преданный, столько раз выручавший, с которым они сдружились еще в Ольмине. Несколько раз Басаврюк пытался оглянуться, но Войча отворачивался, чтобы не смотреть в полные отчаяния темные глаза. Прости, дружок… И Войчемир вновь и вновь бил Ба-саврюка в бок тяжелым каблуком, хлестал между ушей и кричал, кричал, подгоняя — еще, еще, еще немного…
Бешеная скачка длилась уже больше часа. Войча лишь удивлялся, откуда у коня берутся силы, чтобы мчаться галопом, не сбавляя скорости — вперед, вперед, вперед. Ужик был далеко впереди, Ложок словно стелился над каменистой равниной, и Войчемир запоздало вспомнил о тяжелой кольчуге, которую не захотел оставить. Туман уже исчезал, последние клочья уползали к далеким холмам, сами же холмы по-прежнему казались чем-то недоступным, словно марево, манящее усталых путников в жаркой степи. А Змеи были рядом — слева, справа, сверху. Пока еще вспышки не достигали земли, но вот впереди блеснуло пламя, и Войча еле удержался в седле— В голове застучало: «Заметили? Не заметили?». Наверное, эти Змеюки и глаз-то не имеют! А может, давно уже увидели, но приберегают — на закуску, так сказать…
Войча погладил Басаврюка по мокрой дымящейся шее, вновь посмотрел на холмы, которые теперь стали чуток поближе, и вдруг почувствовал, что падает. Земля оказалась совсем рядом, а через миг в лицо ударил твердый гладкий камень. Войча прокатился несколько шагов, затем замер и пружинисто вскочил, по привычке выхватывая бесполезный меч.
Вокруг лежала бесплодная мертвая равнина. Она была рыжая в черных пятнах, словно на мертвый камень лили смолу. Над головой горело беспощадное слепящее солнце, а рядом уже слышался знакомый свист — белая вспышка ударила совсем близко, в полусотне шагов.
Басаврюк лежал неподалеку, пытаясь встать, и Войча отвернулся, понимал, что верного коня не спасти. Была бы вода… Поводить с полчаса по кругу, поглаживая по горячей шее, затем осторожно сунуть морду в ведро и смотреть, как конь пьет — жадно, захлебываясь… Но воды не было, была рыжая мертвая пустыня — и Змеи…
Ужик появился словно ниоткуда. Войчемир давно потерял его из виду и даже успел смириться. Пусть хоть недомерок спасется! Но Ужик был тут как тут, и Ложок при нем, и оба они казались свежими, словно не было полутора часов бешеного галопа…
Ужик подошел к Басаврюку, на мгновенье склонился над ним, затем повернулся к Войче:
— Пошли!
Но Войчемир уже успел прийти в себя. Он вложил меч в ножны, смерил взглядом расстояние до холмов и покачал головой:
— Не успеть! Скачи, Урс…
Вспышка ударила совсем рядом, жалобно заржали кони, но ни Войча, ни Ужик не сдвинулись с места.
— Пошли! — повторил недомерок и, схватив Войчемира за руку, потащил куда-то в сторону. Ложок заволновался и зарысил следом.
— Куда? — слабо сопротивлялся Войча, понимая, что идти некуда, но Ужик кивнул куда-то вперед, продолжая вести его за руку, словно ребенка. Войчемир без особой охоты всмотрелся и увидел в сотне шагов какую-то яму. Точнее, это была трещина, глубокая трещина, рассекавшая твердый камень. Войча оглянулся, желая посмотреть, что с бедолагой-Басаврюком, но тут в ушах раздался свист, и сверху на них обрушилось пламя. Ужик толкнул Войчу, и они упали ничком, чувствуя, как вспыхивает на спине одежда. Через мгновенье Войчемир вскочил, сбрасывая загоревшийся плащ, и увидел, что им все же повезло — огонь задел лишь краем. Но там, где только что лежал Басаврюк, теперь был лишь камень — черный, блестящий, словно лоснящийся на солнце. Войча оглянулся — Ложок тоже исчез, будто и не было его тут еще минуту назад.
— Скорее!
Ужик сбросил с себя остатки нелепого черного плаща, оставшись в одной рубашке, и потащил Войчемира дальше. Трещина была уже близко, и Войча заметил, что она глубже, чем казалось. В одном месте спуск был более пологий и вел он на маленькую площадку, прикрытую сверху чем-то вроде каменного карниза…
— Вниз!
Войчемир кивнул и, вполголоса проклиная мешавшую двигаться кольчугу, начал спускаться. Вновь вспыхнуло пламя, совсем рядом. В лицо пахнуло жаром, но площадка уже была близко. Еще миг — и сапоги коснулись теплого камня, и тут же сверху скатился Ужик, хлопая рукой по тлеющим волосам
— Жив?
Прежде чем ответить на этот вопрос, Войчемир задумался и наконец кивнул. Ужик, проведя ладонью по покрытому черной копотью лицу, присел прямо на горячий камень. Войча со вздохом опустился рядом.
— Не вышло… — недомерок поглядел наверх, где все еще горело. — Все-таки просчитался…
— С туманом? — понял Войчемир. — Так чего ты мог сделать? И так здорово получилось. Недотепа помотал головой:
— Да ничего не получилось! Туман должен был еще два часа стоять! Ветер не учел…
— Кто не учел? — недоумевающе моргнул Войча, но тут до него начало доходить. Он подозрительно покосился на явно расстроенного недотепу:
— Ты что? Ты, выходит, туман этот… Вместо ответа Ужик махнул рукой, но Войчемир не отставал:
— Так ты, значит, и туман можешь? И… дождь? Ответа он не дождался. Впрочем, его и не требовалось. Войча вновь поглядел на недомерка, но теперь с изрядной долей страха. Конечно, он слыхал, что чаклуны могут еще и не такое, но чтобы Ужик. Хотя почему бы и нет?
— Постой, постой! — в голове забродили воспоминания о странных вещах, подмеченных в пути. — Нас же дождь ни разу не накрыл! Все стороной обходил! Так это…
Ужик развел руками, и Войча еле удержался чтобы не захохотать. Ну, надо же! Ученичок, гроза лягушек…
— У меня еще плохо получается, Войчемир! — Ужик улыбнулся и вновь потер обгорелое лицо. — Сам видишь…
— Да прекрасно получается! — возмутился Войча. — А плечо! Как ты его вылечил! Раз и все!
— Ну не раз, и не все… Да чего там! Выбраться бы отсюда…
— Ну, это просто! — настроение Войчемира сразу же улучшилось. — Досидим до рассвета, там Змеюки спать лягут…
— Не досидим…
— Что?! — Бойче показалось, что он ослышался.
— Нас заметили, — недомерок кивнул наверх. — Теперь не отстанут…
И словно в подтверждение его слов сверху послышался знакомый свист. Пахнуло жаром, посыпались мелкие камешки…
— Выдержим! — после случившегося Войчууже трудно было напугать. — Как есть, выдержим!
— Мы — да. Камень не выдержит. Расплавится…
Войча недоверчиво оглядел их ненадежное убежище и понял, что заморыш прав. Если эта дрянь налетит этак раз двадцать подряд…
— Фу ты! Вот карань… — рука полезла чесать затылок — признак немалых умственных усилий, — но ничего не придумывалось. Наверху стерегут, здесь тоже — ловушка.
— Деда моего убили… — внезапно вздохнул Ужик
— Змеи? — понял Войча.
— Да, — Урс заговорил совсем тихо, еле слышно. — Я с дедом жил. Он у меня был вроде знахаря…
— Тот дед, что тебе легенду рассказал? — вспомнил Войча.
— Да. Мы жили в лесу, у сиверов. Дед меня Медвежонком называл, потому я и Урс… Как-то вышли с ним утром мед собирать. День, помню, ясный был, солнечный… Идем по просеке, вдруг свист. Дед меня толкнул в сторону, и тут огонь…
— Ясно, — кивнул Войчемир, — во гады!
— Меня потом Патар подобрал. Он деда хорошо знал…
Войча сочувственно поглядел на заморыша:
— А батя твой? И мамка? Урс пожал плечами:
— Даже не знаю. Потом искать пытался, да не нашел. Говорят, огры увели… Только и помню колыбельную, что мама пела…
— А я тоже без бати рос, — вздохнул Войчемир. — Мамка померла, когда я только родился. Меня мачеха воспитывала, она добрая была, будто и не мачеха. Помню, говор у нее был не наш, не сполотский. А потом батю убили…
Войча отвернулся. Вспоминать, как погиб Кей Жихослав, не хотелось.
— Мачеху тогда из дому выгнали, — помолчав, закончил он. — Говорят, померла где-то. Дочку родила и померла… Думал сестренку отыскать, да где ее отыщешь?..
Про сестру Войча узнал совсем недавно — братан Сварг рассказал. Войчемир никак не мог поверить. Выходит, все годы у него была сестренка, может и сейчас жива, молодая Кейна! Живет где-то, и не знает о нем, о Бойче…