Пришедшие пробрались поближе к столу и сели рядом с бригадирами и мастерами, для которых услужливая табельщица предоставила скамейку, заменявшую в конторке диван для посетителей.
Кочкин щелкнул крышкой часов и сказал:
— Будем считать наше цеховое производственное совещание открытым. Вопрос у нас сегодня один. Москва увеличила план постройки морских катеров в два раза против того, что мы наметили. А мы и со старыми долгами рассчитаться не можем. С прошлого года стоят собранные катера. Клепальщиков мало, приходят новые люди, они не столько работают, сколько учатся. Давайте обмозгуем, как сдвинуть нам дело с мертвой точки.
Первым взял слово бригадир клепальщиков:
— Предлагаю бросить все силы на обучение клепке. Поискать по заводу бывших клепальщиков и поставить на катера.
Вслед за ним выступил Андрей:
— Я так думаю, что собери мы клепальщиков хоть со всего завода, скорости это нам не прибавит. Клепка — дело медленное…
— Что предлагаешь? — пристукнув карандашом по столу, спросил Кочкин.
— Переходить на электросварку. Давно пора.
В цехе задвигались, зашумели, послышались протестующие возгласы.
Андрей стал говорить громче, и шум постепенно смолк.
— На нашем заводе электросварка применяется уже десять лет. За это время всем маловерам доказали, что она не хуже, а лучше клепки. Почему же мы боимся пустить ее на катера? Вот тут находится профессор товарищ Вологдин Виктор Петрович, он, конечно, лучше меня может доказать, что к чему. Но я хочу от имени рабочих просить производственное совещание записать сегодня насчет электросварки.
В цехе опять стало шумно. Андрей сел, но тут же снова поднялся и спросил:
— Пусть нам объяснят, что происходит с проектом сварного катера. Кто его похоронил?
Не прося слова, поднялся тот же бригадир клепальщиков.
— Ты лучше сам объясни, — сказал он, стоя вполоборота к Андрею, — почему цистерна для краболова развалилась. А еще собираетесь катера сваривать. Герои..
— Об этом не меня, а инженера Изместьева спросить надо, — загорячился Андрей. — Ни одна цистерна до сих пор не разрушалась. А этой Изместьев потребовал дать дополнительные швы, угольнички разные для жесткости… Вот и получилось, что лишним маслом кашу испортили. Произошла перегрузка внутренними напряжениями, и некоторые швы лопнули.
— Послушаешь тебя — все равно профессор, — поддел Андрея бригадир клепальщиков. — А только что-то не видно в море хваленых сварных катеров. Все посудины клепочкой прошиты.
— Давайте не будем переговариваться. Хочешь выступить — бери слово, — сделал замечание Кочкин.
— Нет, я все сказал, что думал, — рассердился бригадир, — послушаю теперь других.
— Мое мнение такое, — начал неторопливо свою речь Степкин. — Тут одни говорят — клепку надо организовать, другие — сварку наладить. Может, это все так. Не знаю. По железу у меня дочка специалист. Самое же главное — это людей организовать. Железо железом, а не соберешь работящую бригаду — не много сделаешь. А у нас кто в лес, кто по дрова. Новые люди приходят, подучатся, и пошел искать, где на копейку дороже платят. Так не годится. Надо настоящих рабочих воспитывать и закреплять за нашим заводом. С летунами воевать покруче.
Когда Кочкин предоставил слово Егору, Федос поудобнее устроился на ларе, приготовясь слушать своего знакомого.
— Ко мне, товарищи, приехал приятель из деревни, — начал Егор. — Он сегодня первый день работает в нашем цехе. Так вот, хочу рассказать о моем разговоре с ним…
— Ближе к делу! — нетерпеливо выкрикнул кто-то.
Федос беспокойно заерзал: «Чего там удумал Егор?»
В его сторону смотрели любопытные глаза.
— Я от дела не уйду, — успокоил Егор кричавшего. — Так вот, значит. Рассказал мне приятель, как в уссурийском селе люди начинают колхозную жизнь. Им пахотные земли достались — не оглянешь глазом. Без тракторов не обойтись. Но уже «фордзон» не устраивает колхозников: подавай им машин побольше да посильнее.