Подпишите вот здесь, — он ткнул указательным пальцем в правом нижнем углу листа.
Глава 2
Человек с пятой улицы
Путь теперь мой лежал к Дэвиду Лайлу — оружейнику! Я бы даже сказал мастеру своего дела! Кров его расположился на пятой улице.
Выходя из Белого дома, я обратил внимание, что движение оживилось. Прохожие куда-то спешили, должно быть, с работы домой, двуколки, запряжённые гнедыми лошадьми, везли богему в театр и консерватории. Фонари тускло блестели словно светлячки, озаряя своим тёплым, оранжевым пламенем улицы города.
Я спустился по ступенькам и оглянулся теперь уже подле калитки и последний раз насладился этим величественным зданием ,в котором, как я уже, упоминал выше, бывали лишь избранные и гордо зашагал вдоль улицы в поисках повозки, которая не замедлила явиться, и отправился в необходимое мне место.
Пока лошади неслись с неистовой скоростью, я размышлял. Теперь без пяти минут, как капитан. Приятно быть поднятым на столько рангов вверх! Но не забывай, напоминал я себе неустанно всю дорогу, что ответственности на тебе теперь тоже больше. Спросят, так сказать, вдвойне!
Через полчаса езды кучер громогласно огласил, что мы стоим вровень с пятой улицей. Я расплатился, поблагодарил его и вышел, направившись к аллее ведущей к особняку.
Кровом Дэвида Лайла служила баня, стоявшая прямо параллельно нашему домику, а в моём воображении обиталище оружейника являло с собой добротную крепь, я бы даже употребил такое выражение. Оно больше подходит в конкретной ситуации.
Могучее серое кирпичное трёхэтажное строение с красной черепичной крышей гордо и одиноко притаилось в уголке пятой улицы и поглядывало как бы на все остальные дома свысока, говоря мысленно им: «Кто вы такие, чтобы быть достойными стоять рядом со мной?»
Я постучал в могучую дубовую дверь со златой ручкой и моментально с противоположной стороны послышался громкий и в то же время недовольный возглас:
— Кто там? Кого несёт? Я занят, приходите в другой раз, а лучше убирайтесь с концами, иначе познакомитесь с моей подружкой винтовкой Мерила!
Я ни капельки не струсил, ибо мог дать отпор в случае угрозы, но осознавая, что человек, выкрикивавший все эти ругательства, отнюдь не является мне врагом, громко вопросил:
— Сэр! Не гневайтесь! Выслушайте меня, пожалуйста, внимательно!
Он в ответ не проронил ни звука, должно быть, внял моей просьбе и тогда я продолжил:
— Я к вам по неотложному делу! От президента! Мне сказано было, что вы непосредственно удовлетворите потребность в необходимой вещи, которая послужит для выполнения важного и возложенного на мои плечи поручения.
— Я больше не занимаюсь изготовлением оружия, сэр, — проронил он уже в более сдержанном тоне, прислонив губы вплотную к двери, так как было слышно достаточно отчётливо, — а теперь будьте добры передайте это своему хозяину или как его там?
Мне надоело слушать упрёки и я решил спросить его напрямую:
— Вы говорите, что не занимаетесь изготовлением оружия?
— Так точно, сэр, — ответствовал он.
— Даже для убийства Джефферсона Дэвиса? — поинтересовался я.
После чего молниеносно воцарилась гробовая тишина, которая стояла с минуту и нарушилась лишь скрипом ключа в замочной скважине.
Глава 3
Разговор наедине
Дверь отворилась и на пороге предстал среднего роста человек с длинными угольно-чёрными волосами и остроугольной бородой. Одет он был в тёмно-синий домашний махровый халат. Босые ноги покоились в войлочных тапочках под цвет его нательному облачению.
— Что вы сказали? Повторите, пожалуйста! — промолвил он дрожащим голосом.
— Мистер Лайл, — глубоко вздохнув начал я, — можно мне войти в дом? Неровен час, начнётся гроза, а у меня, знаете ли, не очень-то и крепкое здоровье. Чуть промокну, на следующий день уже температурю.
— Ну что ж раз так милости прошу, — он отошёл, и сделал жест.
Я вошёл и затворил дверь.
Оказавшись в просторной, и на редкость богато обставленной гостиной, хозяин дома принял моё пальто и шляпу, водрузив их на раскладную вешалку. Вдруг послышался гулкий лай и на меня со ступеней лестницы набросился большущий сенбернар, который вмиг уложил меня на лопатки и принялся лаять пока мой новый знакомый не приказал ему остудить свой пыл громкой командой:
— Билл, фу! Имей совесть, — он оттащил пса за толстый кожаный ошейник с блямбой, где было выгравировано имя этого лох-несского чудовища и протянул мне руку со следующими словами:
— Билл не любит чужаков. Вы уж простите, что сразу не предупредил вас о собаке, быть может, были бы осмотрительнее.