— А чего так сурово? — спросили командира.
— Гипнозом владеют попрыгуны. Если попадаешь под магнетическое их зенки, теряешь собственное соображение-с. Именно так-с ушел из сплошной чекистской облавы на Сухаревке в Москве предводитель банды Гроб.
Настроенные на предельно жесткий захват, скорее, отстрел знаменитых попрыгунчиков, сотрудники уголовки побрели на свои посты, утопая в снеговых сугробах.
Скорбин прошагал ко входу в склеп, наверху которого стояла мраморная фигура коленопреклоненного ангела, а также часовенка, которые были окружены металлической оградой. Потянул ее зарешеченную дверь на себя, она со скрипом открылась. Наркомюстовец прошел в часовню, в полу которой вниз уходили ступени, упирающиеся в железную дверь с надписью: «Мир вашему праху».
Спустился Скорбин по ступенькам и попробовал тихо отворить дверь, но она была заперта изнутри. Могильщик снял перчатку с правой руки, взял в нее револьвер, а левым кулаком дробно застучал по железу. Потом крикнул:
— Гроб, Нила, государи милостивые! Это Васянь-ка Скорбин, могильщик-с вам известный, старый знакомый Осипа Сидоровича Заступа, Царствие ему Небесное. Пришел я к вам встать на его место по своей бесприютности и безработности.
Мертвая тишина была ему в ответ. Но в лунном свете, пробивающемся сюда через вход часовни, Скорбин видел под ногами чужие свежие следы, на которых оттаял черными лужицами снег, видимо, из-за струи теплого воздуха, идущего из-под двери отапливаемого теперь склепа.
Он продолжил еще громче:
— Гроб, ты ж должен помнить-с, что я, как вам с Заступом еще попался, так Мать-Сыру-Земельку ел в знак верности…
За дверью послышался скрежет отодвигаемой щеколды, Скорбин мгновенно убрал револьвер за пазуху. Ржавая за века дверь с трудом отползла. Изнутри вылетела рука, схватившая Скорбина за отворот полушубка и втащившая в кромешно темный склеп, где действительно оказалось тепло.
Дверь тут же прикрыли, замкнули и повели Скорбина на мерцающие неподалеку огоньки. Он сообразил, что это угли за приоткрытой дверцей печки «буржуйки».
Зажглось несколько свечей, Скорбин увидел подземелье и находящееся в нем общество. Деревянные, металлические гробы, разнообразные саркофаги Ни-коркиных были убраны с постаментов, тянущихся посередине огромного склепа, и составлены, свалены в дальнем углу. В нем, вымороженном, заиндевелом, останки не разлагались и не пахли. На освободившейся площади раскинулись дощатые лежанки с тряпьем, постаменты также превратились в столы и короба с кучами барахла, в основном — одежды, снятой с раздеваемых догола жертв попрыгунчиков.
Компания восседала за столом около «буржуйки», длинная дымоходная труба от которой тянулась на подпорках по всему помещению. В конце его она уходила вверх, наверное, выныривая на поверхность где-то в густых кустах, чтобы был незаметен дым печки, топящейся, конечно, лишь ночами. Стол ломился от еды перед четверыми попрыгунчиками, не употреблявшими по их «учению» вина. Они были весьма сходными между собой землистым оттенком рож, полусумасшедшим взглядом словно остановившихся раз и навсегда глаз.
Из них Скорбин знал одного Гроба, который его и спросил:
— Истинно ли, Василий, ты решил к нам прислониться и послужить Матке нашей Сырой Земельке?
— Точно так-с, государи милостивые. Глубоко чту Матерь-Сыру-Землю и буду служить ей и вам всей своей верой и правдой, — отвечал Скорбин, водя глазами по сторонам, чтобы понять, кто тут еще есть.
Приведший могильщика от двери попрыгунчик был пятым, он прошел к столу и опустился там на скамейку. А за спинами сидевших в застолье Скорбин рассмотрел топчан, на котором кто-то лежал: вроде бы, Нилка Полевка.
«Шестеро, значит, тут их, сердешных, — прикинул про себя Скорбин. — Эх, вряд ли перестреляю за раз босомыжников, но придется постараться. А тех, кто драпанет наверх, подпуганные ребята из утро, авось, сумеют кончить».
Товарищ Скорбин был очень непростым могильщиком, и в Центральную уголовно-следственную комиссию попал далеко не случайно. Для осуществления Василием его хитроумных планов требовалось уничтожить всю бандитскую шестерку, хотя пославший Скорбина сюда Орловский не приказывал это ни в коем случае, попрыгунчики были нужны следствию живыми.
— Садись с нами, покушай, — проговорил тонким голосом Гроб, маня Василия пальцем, похожим на каленый гвоздь.
Скорбин пошел к столу, и около него выхватил револьвер. Бац! Бац! — всадил пули в голову Гробу и его соседу. Другой сосед того рванулся к свечам на столе, задувая их. Но перед тем как свет потух, Скорбин успел расстрелять еще двоих бандитов.