Орловский, держа портфель, открыл дверь и выглянул в коридор, где никого не было. Запер в последний раз комнату, из которой командовал следствиями по всему большевистскому северу России. В коридоре и на парадной лестнице тоже никто не встретился разведчику из опасных ему сейчас лиц.
На улице резидент взглянул на ледяную Фонтанку, которая будто заиндевелым дамокловым мечом подстерегала его за окном кабинета последний месяц, и перекрестился на удачное прощание с петроградскими пенатами.
Ему нужно было хватать извозчика и лететь в недавно подготовленную им для внезапного побега квартиру, где было все необходимое для броска через границу.
Извозчика резидент взял, но скомандовал ехать на злосчастную квартиру Муры… Все же не вмещали многоопытные ум и сердце его высокородия ада коварства, в который швырнула его обнаженными ручками прекрасная графиня. Он готов был и застрелить ее, и выслушать любые объяснения.
На звонок в дверь квартиры генерала Мосолова открыла одна из вселенных на «уплотнение» жиличек. Орловский отстранил ее и зашагал к кухне по длинному коридору, рывком расстегивая воротничок гимнастерки, так стало душно и пересохло во рту. Он представлял себе, каким увидит лицо Муры, и не мог вообразить: растерянным или наглым, царственно-надменным или умоляющим… Каким ликом встретит его это исчадие порока и прелести?
Миновав кухню, Орловский схватился за ручку двери закутка Муры и дернул, но было закрыто.
Сзади послышались смешки. Он обернулся и увидел, что стайка квартирных бабенок, рассредоточившихся между примусами и керосинками, рассматривает его и прыскает в кулачки. Орловский ударил в хлипкую дверь перед собой коленом и плечом, она отлетела.
Внутри было точно так же, как в первое и последнее их здесь свидание с Мурой. Плесневела невы-мытая посуда на столе, Орловский узнал этикетку на пустой бутылке коньяка, из которой они пили, и коробку с недоеденным шоколадом, теперь — с белым налетом на конфетах. Даже ее желтый атласный халат, ему показалось, также валялся на полу, как графиня его сбросила…
Он вышел на кухню и спросил:
— А где Мура, то есть — Мария? Или как моя знакомая вам представлялась?
Самая бойкая соседка с усмешкой ответила:
— Ой, товарищ комиссар, что же вы нас-то спрашиваете? Ведь это ваши эту комнату спецьяльно, видать, для вас с той мамзелей оборудовали. А вы и по-явились-то лишь раз.
— Почему вы так думаете? Разве Мура здесь не жила и не живет?
Женщины переглядывались, шептались, а бойкая продолжила:
— Разве ж мы можем все это понимать? Вы зачем нас проверяете? Аль не знаете, что аккурат перед вашим приходом тогда сюды с той барышней военные тут побывали и мебель, всякое другое завезли да расставили. А с тех пор никто сюды глаз не казал: ни те военные, ни мамзель. Вы — первый.
Сообразил наконец Орловский размах операции, которую ВЧК с помощью Муры вело против него. Выходило, что эту комнатуху обставили специально для их первого свидания, как жилище несчастной графиньки Мурки, по неопытности расплачивающейся соболями за фальшивые продуктовые карточки.
«Отчего занялись мной так изощренно и много-планово? — подумал он. — Неужели предполагали, что я руководитель тщательно законспирированного разведцентра?.. А потом я всегда принимал графиню у себя, но ежели потребовалось бы, здесь снова отмыли и расстелили наше гнездышко, — желчно уточнил Орловский. — Это чудо, что Мурочка не натолкнулась в моей квартире на тайник в подоконнике, ведь не случайно она столь обожала гулять везде нагишом. Живет же «бенкендорфиха», конечно, в известных только товарищу Петерсу апартаментах..»
Время уходило, однако мало было этому неудачнику с дамами и счастливчику агентурной рулетки постоять перед разбитой дверью и любовью. Орловский прошел на другой конец квартиры и заглянул к старому генералу Мосолову, теперь ютящемуся вместе с женой в своем кабинете.
Старик сидел в глубоком порыжевшем кожаном кресле, закутав колени в плед и перебирал на столе листы рукописи.
— Александр Александрович, вы были знакомы с графиней Мурой Бенкендорф? — спросил Орловский с порога.
— Что вы, господин военный? — приложив ладонь трубочкой к уху, переспросил бывший начальник канцелярии министерства Двора и Уделов. — Графиня Бенкендорф? О да, так она при помощи вашей власти, если не ошибаюсь, завела даже собственную кладовую за моей кухней… Простите, не за «моей», а уж — управдомовской.
— Вы считаете, что там кладовая?