Вы действительно не желаете подробнее рассказать о случившемся?
Дама царственно взмахнула пологом ресниц, роскошным жестом приподняла манто, держа в другой руке соболью муфту, и опустилась на стул. Проговорила низким звучным голосом с сильным иностранным акцентом:
— Вам расскажу, но не этому же мальчишке. Я — Мура Бенкендорф.
Орловский с трудом удержал официальное выражение на лице. Он заочно знал эту скандальнейше известную красавицу, но впервые видел даму, сведшую с ума главу «заговора послов» — раскрасавца, джентльмена из джентльменов Брюса Локкарта. Сентябрьским арестом в Москве любовницы Локкарта Муры (вообще-то — графини Марии Ипполитовны Бенкендорф) вместе с другими участниками «заговора» и начался его разгром. Впервые задержанный вместе с нею и сначала отпущенный британский дипломат следующие несколько дней потратил не на свое спасение, а на вызволение Муры. Локкарт обращался к голландскому послу, американскому генеральному консулу, к заместителю Наркоминдела Карахану и наконец отправился по этому поводу на Лубянку к товарищу Петерсу.
Правая рука Дзержинского Яков Христофорович Петерс радостно приветствовал англичанина:
— Вы меня спасли от новых хлопот. Мои сотрудники вас ищут, у них теперь есть ордер на ваш арест. Все ваши английские и французские друзья уже под стражей.
Локкарту, заключенному после этого в кремлевскую квартиру, лишь там и удалось вновь увидеться с возлюбленной. Освобожденную из тюрьмы Муру привел к нему сам Петерс, и она посещала арестанта Локкарта в течение ближайшего месяца. Высланного потом на родину главу «заговора джентльменов» графиня Бенкендорф провожала на вокзале.
То, что Брюс Локкарт говорил о Муре вслух, потом осталось в его дневнике: «Она была аристократкой. Она могла бы быть и коммунисткой. Она никогда бы не могла быть мещанкой… Я видел в ней женщину большого очарования, чей разговор мог озарить мой день…» Из распахнувшихся бортов шубы графини выглянул белый ажурный пуховой платок и часть гибкой шеи в стойке черных кружев. Прелестнейшее лицо Муры с широко расставленными глазами под краем соболиной шапочки никак не дышало растерянностью дамы, недавно оказавшейся без чувств. Оно было уверенно, сочные пурпурные губы, видимо, только что, в коридоре, были освежены помадой. Орловский по-прежнему держал маску служебной приветливости, внутренне напрягаясь и быстро вспоминая все, что о ней знал.
Мура была «дважды» графиня, она родилась в семье графов Закревских и происходила по прямой линии от Петра Первого. В 1742 году у дочери Петра Великого Государыни Елизаветы Петровны от ее морганатического брака с вельможей Алексеем Разумовским родился сын, положивший начало роду графов Закревских.
Графиня Мария Закревская, из-за кошачьей грации переименованная друзьями в Муру, являлась правнучкой приятельницы Пушкина Аграфены Закревской. Ее прабабушка была супругой графа А. А. Закревского, занимавшего при Государе Николае Первом посты генерал-губернатора Москвы, Финляндии, министра внутренних дел Империи. О ней Пушкин писал Вяземскому: «Я пустился в свет, потому что бесприютен. Если бы не твоя медная Венера, то я бы с тоски умер. Но она утешительно смешна и мила. Я ей пишу стихи. А она произвела меня в свои сводники…»
Прабабушку Муры поэт называл также «Клеопатрою Невы» и посвятил ей стихотворение «Портрет»:
Стихи превосходно подходили и к образу Муры, которая после окончания Смольного института благородных девиц оказалась в Лондоне, где ее старший брат служил в русском посольстве. Там она познакомилась с другим дипломатом, родственником российского посла Бенкендорфа графом Иваном Александровичем Бенкендорфом, и в 1911 году вышла за него замуж.
Через год графиня Бенкендорф переехала с мужем в Берлин, где он продолжил карьеру секретарем посольства. Ее красоту отличили однажды на придворном балу в Потсдамском дворце — двадцатилетняя Мария была представлена Кайзеру Вильгельму, который протанцевал с ней дважды.
Когда началась первая мировая война, Германию Бенкендорфам пришлось покинуть. У них был годовалый сын, семья стала жить в Петербурге, а Мура — со своим иностранным акцентом кокетничать в его великосветских салонах.
У графа родовые земли располагались в Эстляндии, 1917 год застал Бенкендорфов уже с двумя детьми (у них родилась дочь) в имении под Ревелем. Осенью Мура отъехала в Петроград, а под Рождество в Эстляндии голытьба из соседней Бенкендорфам деревни дрекольем убила Ивана Александровича и сожгла его дом.