Глава четвертая
Все эти дни штабс-ротмистр Александр де Экьюпаре скрывался в квартире Орловского на Сергиевской улице, ожидая, когда тот подготовит ему фальшивые документы для пересечения границы в Финляндию. Когда они были готовы, кавалергард с резидентом прощались в ночь перед утром, в которое должен был отбыть гвардеец.
Орловский достал в кладовке из запаса вина, оставшегося после бежавших хозяев, бутылку призового бургундского. Они потягивали его, и де Экью-паре поднял рюмку, разглядывая через ее хрусталь цвет коллекционного напитка с печальными словами:
— Представьте, Виктор, я никогда не бывал на родине моих предков в прекрасной Франции. О да, французы говорят о своей стране как о возлюбленной женщине, но ведь она бывает так изменчива. Русские же называют родину матушкой. Вот и все объяснения, отчего мы здесь до сих пор деремся за Империю, а в парижах давно республика.
— На этот раз вам прямая дорога во Францию. В Гельсингфорсе доложите все необходимое господину Бойсу, — Орловский упомянул резидента английской разведки, руководящего сейчас из Финляндии своей агентурной российской сетью через связных, — а потом, пожалуйста, в Париж.
Кавалергард с обидой взглянул на него.
— Нынче не время для осмотра достопримечательностей. После встречи с Бойсом в Гельсингфорсе я немедленно отправлюсь через Прибалтику к нашим на Юг. Жаль, здесь не удалось долго поработать.
Орловский ласково тронул его за локоть пальцами.
— Право, Александр, не серчайте на меня Христа ради. И прошу вас непременно увидеть в Гельсингфорсе мою Лизу, — напомнил он о его невесте. — В моем письме к ней я все милосердно изложил, и вы, будьте добры, не испугайте ее каким-нибудь рассказом о петроградской жизни. Зачем девушкам там знать все это?
— Да, — улыбнулся де Экьюпаре, — одни попрыгунчики чего стоят. Прояснилось что-нибудь о них?
— Увы, нет, несмотря на то, что в свидетельницах по их делу теперь у меня графиня Мура Бенкендорф.
— Ах, что же вы молчали! — воскликнул гвардеец, роскошным жестом откидывая прядь волос со лба. — Я ведь у нее бывал, когда еще Иван Александрович был жив, после их возвращения из Берлина. Какая Мура прелестная и «железная» женщина!
Весело прищурился Орловский.
— Об этом гораздо подробнее теперь могут поведать наши английские друзья. Кстати, Александр, обязательно наведите и о Муре справки у Бойса. Уточните, насколько господин Локкарт посвящал ее в свои дела, особенно по его «заговору». Я не знаю, как мне себя вести с графиней. Видите, сколько в нашей питерской работе по-прежнему зависит от подсказок англичан. Тот же Гольгинер меня очень интересует, — напомнил он о подчиненном Целлера, возможные сведения о котором де Экьюпаре также должен был проверить у Бойса и попросить его переправить их Орловскому с очередным курьером в Россию.
— Гольгинер — весьма странная фигура, — согласился штабс-ротмистр. — Раз он располагал информацией о петроградской явке господина Гилеспи, то, безусловно, каким-то образом был связан с другими людьми Бойса. Но в этом случае даже такая влиятельная большевичка, как Яковлева, не осмелилась бы рекомендовать Гольгинера в чекисты.
— Я тоже думаю, что такими анекдотами Гольгинер попросту наводит тень на плетень. Этим, возможно, скрывает истинную причину своего водворения на Гороховой, а также провоцирует неискушенных на то, чтобы о нем донесли начальству. Простаки попадаются на удочку, бегут к Целлеру, а то и к самой Яковлевой. А их на подобной искательности ловят и используют для слежки за другими чекистами, как это принято у господ товарищей.
Де Экьюпаре задумчиво поглядел на пламя свечей, стоявших в старинном канделябре перед ними, и воскликнул:
— Какая же все это сволочь, Виктор, ей Богу! я рад, что смогу теперь снова уничтожать красную нечисть в прямом бою у Антона Ивановича, — назвал он по имени и отчеству генерала Деникина.
— Непросто гвардейцам в роли подпольщиков, — усмехнулся Орловский. — Мне весной помогал офицер кирасирского полка, имеющего такого же Августейшего шефа, вдовствующую Императрицу Марию Федоровну, как и кавалергарды. Ну, и хватил я с ним лиха! Он едва ли не всех на пограничном пункте, через который и вы пойдете, постарался перестрелять за два раза.