После разгрома «заговора Локкарта» русская станция» (отделение) британской разведки МИ6, которая в 1920-х годах станет называться Сикрет Интеллижденс Сервис (СИС — Секретная разведывательная служба), в конце 1918 года перебралась в финляндский Гельсингфорс. Оттуда продолжала действовать на Россию ее знаменитая курьерская служба, созданная капитаном Джорджем Хиллом, работавшим здесь под кодовым именем ИК8. Большинство русского отдела составляли белые офицеры, среди которых выделялся, например, граф Павел С увалов, участник офицерского восстания в Карелии. У него была своя агентурная сеть, ее курьером прославилась княжна Волконская, как барышня вызывавшая мало подозрений при частом пересечении границы.
К Орловскому ночью на Сергиевскую по дороге из Гельсингфорса в Москву заглянул курьер британцев Иван Иванович Морев, капитан Лейб-Гвардии Гренадерского полка, возрожденного в Добровольческой армии участием его командира с группой офицеров со своим знаменем в Ледяном походе. Резидент плотно задернул шторы и зажег свечу в гостиной, подав продрогшему гостю чай.
Огромного роста Иван Иванович, обжигаясь, поправляя длинные усы, отпивал из стакана, с признательностью кивал головой с аккуратно проведенным пробором. Потом начал рассказывать:
— В Гельсингфорсе сейчас, Виктор Глебович, некое вавилонское столпотворение мастеров агентурной работы. Помимо англичан, там много наших белых служб, таких, как разведки господ Савинкова, Гримма, Гессена, военно-морская — господина Вилькена. У французов руководство русской резидентурой пока сидит в московской Бутырке, американцы же в Гельсингфорсе представлены господином Перчем, он же Акимов, Перетц. Резидентура британцев размещается в посольстве Англии под видом паспортного бюро.
— Как там пришелся ко двору наш общий друг Александр де Экьюпаре? — направил Орловский разговор ближе к интересующему его вопросу.
— Превосходно! Но штабс-ротмистр не задержался, рвался в бой, переговорил с господином Эрнестом Бойсом и отправился к Деникину. Просил кое-что вам передать на словах, и, прежде всего, что вручил письмо вашей невесте, имел с ней встречу, она прекрасно выглядит.
— Он уточнил у Бойса насчет чекиста Гольгинера и Муры Бенкендорф? — снова деловито перебил Морева Орловский, не очеиь-то желавший лишних напоминаний о Лизе после происшествия на оттоманке у Муры.
Иван Иванович усмехнулся, повертел в пальцах изящную серебряную ложку.
— Не так просты англичане и их Бойс, вы же знаете. О Гольгинере он ничегошеньки не захотел откомментировать. Судите сами.
— Значит, ни да, ни нет? Тогда, выходит, все же «да». Ежели разведка не имеет к какому-либо человеку отношения, она смело отрицает с ним связи.
— Пожалуй, вы правы, Виктор Глебович. Бойс промолчал, а господин де Экьюпаре, видимо, сумел собрать о Гольгинере сведения из других гельсинг-форских источников. И он просил передать вам лично от него, чтобы по линии этого Гольгинера вы поискали в Петрограде бывшего офицера Флота Его Императорского Величества Андрея Петровича Знаменского.
— Ага! — с удовольствием воскликнул резидент, — спаси Христос нашего смекалистого штабс-ротмистра.
— Ну, а о графине Бенкендорф Бойс разговорился довольно оживленно. Когда она жила с Локкартом в Москве, то знала всех, кто приходил к нему по делам и персонально. Графине известны приезжавшие из Петрограда секретные агенты Брюса, сотрудники посольских миссий стран Антанты. Она была постоянно рядом с Локкартом, чего хотел и он, и она. Графиню знакомили с посторонними как переводчицу, но ни по каким официальным делам Брюс, конечно, с собой не брал госпожу Бенкендорф.
— Иван Иванович, что это за история с быстрым освобождением графини после ее ареста самим Петерсом?
Все довольно загадочно. После убийства Урицкого и ранения Ленина чекисты на московской квартире взяли графиню, Локкарта и жившего у них его помощника Хикса. Локкарта и Хикса до утра продержали на Лубянке, а утром к ним в камеру зашел Петерс и выпустил англичан. После второго ареста Локкарта, когда его с Лубянки перевели в кремлевскую квартиру Кавалерского корпуса, Брюс первым делом потребовал бумагу, чернила и настрочил Петерсу просьбу об освобождении не себя, а госпожи Бенкендорф.
— Эго было, по-моему, в середине сентября.
— Да-да. А 22 сентября к нему приходит Петерс с графиней под ручку. Это был день рождения Петерса, и он сказал, что в такую дату сам любит делать подарки. С Локкартом они давно знакомы, Петерс, например, возил его поглядеть на то, как разделались с восставшими московскими анархистами. Ездили по улицам с еще дымящимися развалинами особняков, залитыми кровью тротуарами.