Здесь Петерс оживленно прервал его вопросом:
— По этому следствию у вас проходит гражданка Мария Бенкендорф?
— Да. Она свидетельница одного из налетов охтинской шайки. — Орловский замялся, демонстрируя следовательскую скромность, и добавил: — Поэтому мне пришлось помогать Марии Ипполитовне и в ее сложных отношениях с ПетроЧеКой.
— Вот как?
Изложил Орловский историю задержания графини и ее вызволение с Гороховой, умолчав, конечно, что провожал ее до комнаты с оттоманкой.
Петерс слушал, широко улыбаясь, потом снова спросил:
— Не правда ли, она могучая женщина?
Резидент притворился не очень понятливым:
— О да, у нее прекрасная фигура.
— Бронислав Иванович, я не о формах графини говорю, а об ее характере, темпераменте.
Последнее слово можно было истолковать и в игривом отношении, Орловский парировал недвусмысленно:
— С характером дамочка, а о темпераменте точно знает лишь господин Локкарт.
Петерс рассмеялся, подмигнул дружески.
— Не только Локкарт, у Муры Бенкендорф всегда бывал и есть широкий круг поклонников. Вам и в теперешнем Петрограде нетрудно убедиться самому в этом. Но, знаете, — он сделал паузу, — человек измеряется не с ног до головы, а с головы до неба.
Такой афоризм сделал бы честь и православному! Однако опытный агентурщик в первую очередь насторожился, в этих стенах в устах такого лица высказывание больше отдавало провокацией.
Он равнодушно взглянул на собеседника и полюбопытствовал самым скучным голосом:
— Яков Христофорович, когда прикажете приступить к изучению текущей информации по германосоветским отношениям?
— Завтра же и начинайте. Был рад с вами познакомиться, — сразу же официально завершил разговор Петерс, но, прощаясь, глядел на Орловского крайне заинтересованно.
Впрочем, на самой Лубянке в обществе чекиста № 2 советской республики белому резиденту такое могло и почудиться.
Ночевал Орловский в шикарном номере гостиницы «Националь», предназначенном не кому иному, как товарищу Дзержинскому. Но тот при их первой же московской встрече весной пригласил Орловского всегда останавливаться в этих апартаментах, потому что сам постоянно ночевал на Лубянке в собственном кабинете.
На следующий день, ближе к обеду Орловский, отоспавшись и стряхнув с себя груз напряженной встречи с Петерсом, бодро пошагал на Лубянку, в бывшее здание страхового общества «Якорь», в котором расположилась ВЧК. Он собирался заняться делами по своему усмотрению, радуясь, что пока избавился от фальшиво-радушного, чересчур «поэтического» взгляда Петерса из-под навеса бровей. Однако на проходной ВЧК ему сообщили, чтобы он прежде всего снова зашел к Якову Христофоровичу.
На этот раз Петерс встретил его сосредоточенным и прямо приступил к делу:
— Не судьба вам, товарищ Орлинский, пока браться за контрразведку. Только что мне сообщили о появлении шайки, как это? — прыгунчиков, о которой вы мне рассказывали, в Москве около Ваганьковского кладбища.
Вы уверены, что это петроградские налетчики?
Петерс внимательно посмотрел на него, очевидно, желая сообщить что-то веское, но почему-то передумал и проговорил небрежно:
Они самые, есть безусловные свидетельства.
Вы имеете в виду замороженные трупы?
Все более хмурился Петерс, отвечал еще более туманно:
— Да, есть переохлажденные тела погибших и все, что положено, и, так сказать, не положено этим бандитам… Вы можете немедленно взяться за это дело?
— Яков Христофорович, я за него еще в Питере взялся и готов продолжать, — с неподдельным энтузиазмом заверил Орловский.
Чекист медленным движением руки взъерошил гриву волос, произнес начальнически:
— Надо в кратчайшие сроки схватить или хотя бы отпугнуть из столицы эту сволочь! Привлекайте себе в помощь кого хотите. У вас по петроградскому опыту данного сыска имеются уже какие-то соображения?
— Непременно. Агентурно мне удалось даже подобраться к попрыгунчикам, но как раз перед моим отъездом в Москву налетчики куда-то исчезли из Петрограда. Теперь понятно, что они решили перенести свои операции в столицу.
— А почему? — взгляд бывшего грабителя банков и «маузерного» поэта был пронизывающ.
— Пока не знаю. Петроградские осведомители из лиговских уголовников сообщали, что попрыгунчики что-то почуяли. В этом деле вообще много, видимо, надуманной мистики, ибо налетчики предпочитают нападать под видом так называемых полевиков — нечистой силы на крестьянских полях. А помогает шайке некая девица вроде полудницы, то есть ведьмы, действующей в поверьях вместе с полевиками, — подробно объяснял Орловский этому чекисту, очевидно, больше сведущему в латышских и английских демонах.