Лицо Петерса передернулось презрительной ухмылкой:
— О сегодняшнем происшествии на Ваганьково начинают говорить тоже так. Это вам наши сотрудники доложат в подробностях. Как вы думаете, насколько прыгунчики, — снова ошибся он в произношении, — могут вызвать панику в Москве? Есть ли в их действиях политическая подкладка?
— Определенный психоз обывателей возможен из-за систематичности ритуала в нападениях этой шайки. Есть и политический привкус, ежели иметь в виду, что начинали попрыгунчики раздевать свои жертвы напротив Петросовета в Смольном через Неву. А потом ими стали и некоторые советские начальники, хотя это, я думаю, все же случайность.
— Как ни верти, Бронислав Иванович, а непростые они гастролеры. Поэтому я весьма рад, что вы у нас тут оказались. Вы можете вести сыск, применяя опыт как политически грамотного контрразведчика, так и опытного уголовного следователя.
Они раскланялись.
В соседнем кабинете двое чекистов стали вводить Орловского в курс дела, больше говорил подвижный украинец Самойленко:
— Форменная контра эти притули усе в белом, як от Деникина прибыли ж. Порешили да обобрали они двоих: мужчину и дамочку. Гражданина нашли в одних кальсонках, бабу — в панталонках да корсете. Валялись трупаки у дальней же ограды Ваганькова.
Орловский уточнил главное:
— Откуда знаете, что они «прыгули» и были «все в белом»?
Чекисты замялись, второй, русский с опухшим то ли от пьянства, то ли от недосыпания лицом, неопределенно кинул:
— Видел их кое-кто из наших… Лучше б не видел ни за что.
Понял вдруг Орловский, отчего напускал туману в том же отношении Петерс и теперь темнят эти двое. Он вспомнил рассказ де Экьюпаре о расстрелах на Ваганьковом кладбище: «Там ведь почти постоянно находятся из ЧеКи: днем с конвоем копачи-арестанты роют могилы для ночных расстрелов, а утром их закапывают. Происходит это, видимо, как раз у дальней ограды кладбища. Что же там натворили попрыгунчики? Скорее всего, они, не подозревая, что здесь действуют казенные головорезы, взялись грабить у забора от тех неподалеку. По своему обыкновению, выли, стучали — чекистские часовые и услышали».
Резидент спросил, делая вид что полностью посвящен Петерсом в обстоятельства произошедшего:
Сильная была перестрелка? Сколько наших погибших и раненых?
Самойленко ожесточенно сглотнул, двинув огромным кадыком на тонкой шее.
Наваляли ж прыгули! Троих наших положили да двоих подранили И был середь прыгулей один совсем безоружный, ни револьвера, ни винтаря. Он, байстрюк, одной лопатой шуровал, на бойцов наших огромадными прыжками наскакивал и крошил як саблей, як копьем.
— Сколько налетчиков и их потерь? — уточнял Орловский.
— Прыгулей було так с пяток. Убитых с них не осталось, но крови ихней на снегу пролилось достаточно. Думаем, троих с них зацепило ж.
«Вот почему нервничает Петерс! — понял Орловский. — Ему столь театрально обставленный налет попрыгунчиков около расстрельного Ваганькова кажется не случайным ограблением, а продуманной акцией политического характера. Якобы они провели его там и д ля того, чтобы привлечь внимание общественности к палаческому чекистскому месту. Поэтому Петерс готов поднять против питерских любые силы, чтобы хотя бы «отпугнуть из столицы». На самом-то деле, конечно, бандиты начали с Ваганьковского кладбища, потому как и в Питере дебютировали на Большеохтинском кладбище, привыкли стараться на могильном фоне для пущего впечатления от их саванов и воя».
— Девица находилась среди налетчиков? — спрашивал он.
— Не, одни хлопцы, вроде ж, усе в белых балахонах. Як начали яны палыть да вопыть, да рубыть, наши б товарищи разобрали, колы дивчина середь них була.
Орловский поинтересовался:
— Кто, помимо уголовной секции МЧК, привлечен к этому сыску?
Толстомордый ответил:
— Угро.
— А Флегонт Спиридонович Ахалыкин там служит по-прежнему?
— Ага. У них сейчас раскрываемость боле-мене пошла в гору.
— Спасибо, товарищи, — поблагодарил петроградский комиссар, — теперь надобно мне встретиться с Ахалыкиным. Мы старые знакомцы, и нам по линии уголовки вместе действовать сподручнее.
При помощи заместителя начальника Московского уголовного розыска Ахалыкина, бывшего рабочего-металлиста, Орловский весной искал в Москве серебряный саркофаг с мощами святого Александра Свирс-кого, а также, больше на Хитровке, — серьги с громадными изумрудами Екатерины Великой и удивительный «Сапфир-крестовик» одной из Великих княжон.