— Ну-ка, жабенок, дуй к ней обратно да скажи, что Серж Студент пожаловал, — проговорил Ревский, жигански кривя лицо, и сунул ему деньги.
Оголец с готовностью бросился назад, Ревский неслышными шагами — за ним, едва не наступая тому на пятки. Он проскочил за пареньком по обледенелой лестнице, потом несся длинной галерейкой и, наконец, стал красться за ничего не подозревающим «проводником» в сводчатом коридоре, из которого на стороны шли закутки. Так агент, совершенно незнакомый с московскими уголовными нравами и путем в сердце главного притона Сушки, уже выиграл первый акт своей пьесы.
Он услышал, как остановившийся неподалеку в зале оголец стал кому-то что-то частить скороговоркой.
В ответ раздался звучный голос уверенной в себе бабы:
— Какой-такой Серж? Мои все Сержи да Серёни земелькой накрылись.
Ревский прошел туда и увидел красавицу лет тридцати с припухшими, видимо, от недосыпания дерзкими синими глазами. На ее подбородке лодочкой виднелся маленький шрам, волосы — свиты в толстую косу, уложенную жгутом сзади на белоснежной шее, под какой спереди из тесной зеленой блузки торчали наливные высокие груди.
— А мы с вами, Глашенька, знакомы не были, — воскликнул Ревский, кавалерски метнулся к ней, схватил ручку и интимно поцеловал в запястье, продолжив, — о Серже Студенте красавицы лишь Петрограда хорошо знают.
Глашу покорили манеры голубоглазого блондина в дорогом пальто и в кашне тонкого кашемира, из-под которого виднелась крахмальная стойка воротничка рубашки с шелковым галстуком. А он не дал ей передохнуть:
Дорогая моя, прибыл по подсказке питерских братцев именно к вам. С вокзала сразу сюда. Не выгоните?
Хозяйка поправила вдруг показавшуюся ей выбившейся прядку волос, огладила пальцами с кровавого цвета маникюром округлое бедро в плотно сидящей юбке и с улыбкой тоже ответила комплиментом:
— Разве ж таких красавчиков выгоняют? Как вас величать, я у мальца не разобрала с ходу-то?
— А Сержем Студентом. Я по весне под Гаврилой на Питере ходил, а как нашу шатию уголовка и чрезвычайка погромили, пребывал вольным охотником. Теперь же вот прихондорил к вам предложить общее дело.
Беспризорник уже исчез. В этом пока пустом зальчике было несколько столиков, огромный буфет и комоды, большие диваны по стенам, на которых красовались картины с живописью сухаревской пробы, в углу — граммофон с огромным перламутровым раструбом. Наверное, отметил Ревский, что-то вроде гостиной, где собираются фартовые на общие разговоры да разные «правилки».
Глаша переступила длинными ногами в шнурованных под икры ботиночках на каблуке, приблизилась к гостю, бесстыдно, испытывающе глядя ему в лицо, и продолжила опрос:
— А чего ж, в Питере уже дела не делаются?
— Такие налеты, как я задумал — нет, после того, что самая громобойная и большая кодла Гаврилы почти вся легла под пулями легавых. На мою задумку требуется поболе народишку — как у вашего Сабана аль ухорезов Яши Кошелькова.
— Во-он каких ты «деловых» упоминаешь! А ответишь за свои слова? — перешла она на «ты», твердея лицом, верхняя губка волчьи поползла наверх.
— Проверьте, как вам будет угодно, — мрачно проговорил Ревский, бешено впиваясь в глаза Косы расширенными зрачками кокаиниста.
— Но-но, блондин, — певуче проворковала она, — охолони. Пойдем, покажу, где отдохнешь, пока подумаю. Фартовых, что ты назвал, не так просто добыть на разговор, хоть со студентом, хоть с профессором.
Глава третья
На следующий день Орловский встречался по разведочным делам с Иваном Ивановичем снова в задних комнатах Тиграна.
Когда они закончили обсуждение этой темы, лейб-гренадер стал крутить длинный ус и заговорил с сочувственными нотами:
— Как я переживаю за Алешу, моего однополчанина-поручика. Ежели б вы знали, какая он добрая, отзывчивая душа. А каков храбрец… На Мазурских болотах мы вместе на германца в атаки под музыку ходили. Никогда ни под каким огнем не дрогнет, а, поди ж ты, всего-навсего водка губит. Память и соображение у него тоже отменные. Я это к тому, что Алеша вчера пьян был, а дело ваше прекрасно уразумел и хорошо запомнил, что вы рассказывали о попрыгунчиках.
— Вот как? — заинтересованно спросил Орловский.
— Да, и представьте, он за сегодняшнюю ночь даже выведал для вас, по-моему, ценные сведения. Пришел с утра и доложил мне… Поручик сообщил, что разыскиваемые вами попрыгунчики нашли общий язык с бандитом Кошельковым. Этот Яшка уже принял их в свою банду.