В эту ночь Орловский, сунув кольт в карман шинели, как обычно вышел на морозный Цветной бульвар, чтобы поужинать в трактире «Крым» на Трубе. Появлялся наружу он только в темноте и ел-то прилично лишь единожды в сутки, поочередно меняя окрестные заведения, чтобы не успели приглядеться к нему посиживающие в некоторых из них агенты утро и ЧеКи.
Резидент, не выпуская в кармане из ладони ручки револьвера, размашисто зашагал напротив Малого Косова переулка — там при заведениях с «котами» действовали «мельницы». В эти картежные пристанища заманивали уже своих: громил, забирох, шнифферов, любых «деловых», — чтобы обыграть их на появившиеся после удачного разбоя, грабежа деньги. Именно здесь Орловский услышал на утоптанном, поскрипывающем снегу сзади осторожные шаги человека, который не торопился его обогнать, держал строгую дистанцию как филер.
Орловский резко остановился, обернулся и ринулся на преследователя. Вблизи он мгновенно узнал его — однополчанин Морева, Сухаревский Алешка-поручик!
Тот в полном смущении поклонился и проговорил голосом совершенно трезвого человека:
— Простите, господин офицер, не знаю вашего чина. Однако хорошо помню нашу встречу в обществе Ивана Ивановича в трактире Бакастова.
— Поручик артиллерии, — представился Орловский, помня, что говорил ему Морев под чекистскими пулями.
— Очень рад, господин поручик. Я в таком же гвардейском чине… Правда, в последнее время столь позорно подчинился обстоятельствам, — он замялся.
Из-под распахнутого казакина виднелся его уже отчищенный, подшитый свежим подворотничком китель с целыми пуговицами. Лицо лейб-гренадера было измято, как у человека, вышедшего из длинного запоя, но глаза оставались ясными.
Поручик сбивчиво продолжил:
— Мне известно, что у Тиграна была ночная чекистская облава, и с тех пор я не имею от останавливающегося у него господина капитана Морева никаких сведений. Тиграна на Сушке не любят, и я ему давно не доверяю. Поэтому, простите Христа ради, решил разыскать вас. Я помнил, что вас заинтересовал притон Глаши Косы, и отправился туда. Из новых постояльцев мне было нетрудно выбрать господина по кличке Серж Студент как вашего человека.
— Почему же?
Алексей улыбнулся:
— Как по вам мне сразу стало очевидно, что вы офицер, так и по этому Сержу понятно, что вряд ли он фартовый, а, скорее, является агентом разведки. Пришлось сесть к нему на хвост, Серж и привел к вашему здешнему жилищу.
Метель закрутила и взвыла в подворотнях, черное беззвездное небо проглянуло меж несущихся туч. Из ближайшего трактира послышалось на томительный мотив, который скоро украдут красные для своей песни «Там вдали, за рекой зажигались огни…»:
— Что вам угодно господин поручик? — спросил Орловский.
— Не поможете ли найти капитана Морева? Я бросил вино, дурную компанию и готов встать в строй.
— Иван Иванович убит в ночь чекистской облавы. Его предал Тигран.
Лейб-гренадер сжал зубы, сдернул каракулевую ушанку с головы и медленно перекрестился. Потом проговорил с усилием, стараясь подавить волнение:
— Будем помнить всех на закате и рассвете.
— А вы откуда знаете это выражение?
Алексей натянул шапку, провел ладонью по лицу:
— Так иногда говорил его высокоблагородие, когда поднимал чарку за грязным трактирным столом со мной, мерзавцем… Я хотел бы занять место капитана Морева в Белом Деле. Помогите, очень прошу вас, поручик!
— Хорошо. Иван Иванович помогал союзникам. Ежели сумеете пробраться в Гельсингфорс, обратитесь в английское посольство, в паспортное бюро и спросите господ Хилла или Бойса. Скажите им, что вас направил… — Орловский задумался, как лучше дать англичанам понять о себе, чтобы малознакомый Алексей был не очень осведомлен о его персоне, — юрист Бронислав Иванович. Правда, господин Морев собирался отправиться к Деникину, с заданием англичан он был тут в последний раз. Как обидно, когда лучшие наши офицеры гибнут из-за предательства!