— Вся правда в том, что Государь Николай Второй никогда не вел сепаратных переговоров с Германией. Слухи об этом распространяли сами немецкие дипломаты и их офицеры Генштаба с целью развалить союз Антанты и вывести Россию из войны. А вот французы сепаратно переговаривались в Швейцарии с представителями кайзера Вильгельма Второго. Лягушатники пытались решить свои проблемы за счет территориальных приобретений Германии в русской Польше и Прибалтике. И для того чтобы прикрыть это, французская разведка постоянно подсовывала в печать ложные сведения о русско-германском сговоре.
Орловский взял Муру за ручку и поцеловал ее со словами:
— Все, что касается кайзера Вильгельма, тебе должно быть известно лучше других.
— Ах, Бронислав, ты имеешь в виду тот бал в Потсдаме, когда он дпажды приглашал меня на танец?
Резидент встал и, склонив голову, учтиво произнес:
— Могу ли и я рассчитывать на тур вальса? Графиня вспорхнула со стула и подала ему руку. Они закружились в танце.
Его высокородие вел Муру по направлению к спальне. И когда они вплыли в нее, Орловский поднял даму на руки, чтобы опустить на кровать.
В один из этих вечеров у Орловского была встреча в «Версале» с агентом Орги Самуилом Ефимовичем Мотелем, известным также, как Ванберг. Резидент до командировки в Москву свел его с представителем германской разведки Вальтером Бартелсом, жаждавшим заполучить себе в помощники такого финансового гения, и хотел узнать об их сотрудничестве.
Агентурщик, по обычаю, явился в кабаре пораньше приглашенного и в «своем» кабинете разговорился с официантом Яшей, беспокойно ждущим новостей о лиговских уголовниках после убийства Ревским «ямни-ка» Мохнатого почти на его глазах.
— Живи отныне, любезный, совершенно спокойно, — сообщил Орловский. — Куренка и Филю Ватошного убили гастролеры-попрыгунчики в Москве на Сухаревской «малине» у Глашки Косы. Теперь некому предъявить тебе счет как за передачу сведений Ревскому об убийстве Шпаклей и Мохнатым Ани Брошки, так и за соучастие с Ревским в ликвидации самого Николы Мохнатого.
— Слава тебе, Господи! — воскликнул официант, крестясь на восток, и ударил пальцами руки о пол поясной поклон.
Опытный агентурщик Орловский не дал Яшке отвлечься от его роли осведомителя, завербованного Ревским:
— В Москве выяснилось, что верховодит попрыгунчиками некий Гроб. Он высоченного роста, тело как брусок. Не слышал о таком?
— Истинный крест, не слыхивал-с, Бронислав Иванович, — снова закрестился Яша. — Ну, а вообще о гробах по своей линии разное могу рассказать.
Резидент, в последнее время невольно собирающий всевозможные данные о гробовом и могильном деле, поощрил его:
— Пожалуйста, опиши.
— На Нижегородской ярмарке, бывало, господ а в гроб танцовщицу клали. А люди все солидные-с, с положением, фабриканты-с: из сундучного ряда, самоварщики тульские, меховщики арзамасские. Гробик-с от фирмы бюра процессий похоронения Полушкина требовали и чтобы весь черный, пострашней-с. Свечи, люстры жгли еще для страху… Один гробик на зиму в подвале оставили, а в половодье, как ярмарку затопило, его водой-с снесло. Уплыл-с.
— Так ты работал и на Нижегородской ярмарке?
— Как же-с, целый ряд лет…. У гроба купцы настоящей слезой рыдали, и нам, на них глядючи, жалко-с. А кого и чего — сами-с не знаем-с! Жалко — и всё. Может, чужих денег-с… Цыганы кого не разжалобят, коли им платить. То заорут, чтобы плясать, а то — горе мыкать. Вот какую географию сочиняли-с… прости, Господи, согрешения наши, в аду нам за них, за греховные дела наши гореть.
Из-за малиновой портьеры у входа в кабинет шагнул Могель, которого было не узнать! Не мокроносым, кашляющим агентишкой в пальто, увязанным бабьим платком, он явился, а во-первых, в енотовой шубе Орловского, спасенной им на чекистской облаве в парадном и на крышах. А когда скинул ее, оказался в прекрасной темной тройке в белую тончайшую полоску, узел дорогого сиреневого галстука печатал ворот батистовой рубашки.
— Совсем другое дело, когда взялись за привычные коммерческие занятия, Самуил Ефимович! — воскликнул Орловский.
Тот, огладив снова завивающуюся смоляную шевелюру, барственно поглядел на Яшку и отчеканил:
— Лангусты, цыплята, ананасы, яблоки мельба и охлажденное рейнское вино.
Официант исчез, а Могель-Ванберг хозяином положения уселся на диванчик, будто снова нажил когда-то имевшиеся у него десятки миллионов.
Орловский спросил его о знакомстве с германским разведчиком: