«Разжалованный» Петроград пребывал примерно в таком же положении, как и при бывшей московской власти при генерал-губернаторе Великом князе Сергее Александровиче. «Нам Москва не указ», — говорили здешние совработники, так как центральные законы действовали лишь с дозволения «наместника» Зиновьева.
В Москве же пытались наладить всероссийский учет, чтобы вся страна работала по ее указке, присылала продукты труда и получала свою долю. А петроградцы без лишних слов брали, откуда только могли. Городские заводы дали коммунистической партии наилучшие пролетарские кадры. Повсюду их боевые и продовольственные отряды славились в боях с белыми и в отбирании хлеба у крестьян. Всеобщая трудовая повинность касалась в Петрограде только «буржуев», выгоняемых на разные общественные работы. Социализм гвоздил распределением лишь бывшие привилегированные классы.
Накануне первой красной годовщины самая бойкая тема советских газет и разговоров петроградцев свелась к тому, что 7 ноября им дадут, кроме обычной для большинства дневной порции в четвертушку или в половину фунта черного хлеба, еще по белой булке! Правда, пресса была противоречива в том, какой категории людям ее вручат. Сначала газетчики утверждали, будто ее получат только граждане, относящиеся к первой и второй продовольственным категориям. Затем сообщили, что булочка причитается и третьей, но будет выдаваться позже праздника и из муки худшего сорта. «Буржуйская» четвертая категория, имеющая право только на восьмушку фунта хлеба в два дня, отлучалась от дара. Тем не менее, все обсуждали, каким же явится красный кулич? Кто настаивал, что он напомнит былую пятикопеечную французскую булку, а кто — что это будет просто прежний ситник с изюмом…
«Буржуй» не мог являться и, например, председателем домового комитета, его квартирная плата была от двух до десяти раз выше, чем у пролетария или совра-ботника. Так же облагались платой в школах «буржуйские» дети. Их родители: существа в шляпах, очках, галстуках, сморкающиеся в носовой платок и избегающие матерщины, подъяремные особым налогам и повинностям, — вообще не пользовались прямой защитой закона. Он применялся к ним лишь постольку, поскольку особи признавались полезными для советского государства. Хотя и это могло быть оспорено любым его учреждением и отнято в минуту.
Брать и делить в Петрограде умели лучше всех в России, но выдохлась сама заводская житница этих специалистов. Городская промышленность ничего не производила, кроме зажигалок из патронных гильз. Да и те на черный рынок мастерили крадучись, никак не во исполнение всероссийского производственного плана, придуманного членом президиума Всероссийского совета народного хозяйства Лариным.
Операция, в которой участвовал Скорбин как представитель Центральной уголовно-следственной комиссии Наркомюста СКСО, состояла в том, что этой ночью ПетроЧеКа произвела массовые аресты кандидатов в гласные петроградских районных дум 1917 года. Тогда при Временном правительстве это были первые выборы по всеобщему, прямому, равному, тайному голосованию, где участвовали и большевики. Партии для престижной «окраски» списков выставили наиболее знаменитых людей, заслуженных мастеров своего дела, зачастую не состоявших в их рядах. Теперь большевики, опасаясь восстания, решили изъять этих лиц — форменных «буржуев», которые могли его возглавить и создать орган городского самоуправления. Чекисты взяли афиши от партий народной свободы, трудовиков, эсеров и других, и по указанным там адресам повально обыскали и арестовали сотни людей под предлогом проверки их благонадежности.
«Гласных» разместили в городских комендатурах и для видимости законности пригласили туда допрашивать сотрудников петроградской юстиции. В Суворовском районе арестантов спустили в подвальный этаж комендатуры, находившейся в бывшем особняке, и загнали в барскую кладовую при кухне. Эта была приблизительно такая же длинная узкая комната без окон, как та, в которой у генерала Мосолова жила графиня Бенкендорф, но здесь в нее набили сорок человек. Среди них были профессора, врачи, купцы, инженеры, некоторые занимали видные посты на советской службе.