Глава XXXI
Слабый свет на востоке предвещал восход солнца, но над землей все ещё царила тьма. Воздух был прохладным, освежающим — мир отличный от резких перепадов температур. Обрывки тумана покрывали открытые участки земли. На травяных кочках блестела роса; она капала с покачивающихся травинок. Из мрака вырисовывались высокие и угрожающие деревья. Изящные, осторожные олени паслись по двое и по трое, поднимая головы через равные промежутки времени, чтобы проверить, нет ли опасности.
Арминий возвращался на поле битвы с Гервасом и дюжиной воинов. Спутники Арминия были настороже, реагируя на малейший звук, но он, движимый сильным горем и непреодолимым гневом, не смотрел ни вправо, ни влево. У него не было покоя. К концу предыдущего дня битва была проиграна, он был так измотан, что едва мог говорить. Милосердный сон не пришел к нему. Ни наступление темноты, ни восход луны не изменили ситуацию. Разъяренный, расстроенный, горящий желанием отомстить, он наблюдал, как она медленно и постепенно прокладывала путь по небу. Он лежал без сна, пока из леса доносился крик совы, а холодный воздух наполняли стоны раненых. Измученный упущенными шансами, встревоженный огромными потерями своей армии и мучаясь от раны, он всю ночь ворочался на своем мокром от пота одеяле. Теперь его взгляд с суровыми глазами на осунувшемся лице блуждал по земле перед ним, выискивая движение, любой признак врага. Время от времени он оглядывался на своих отстающих сопровождающих.
— Не отставайте, ублюдки! — прорычал он.
Пристыженные, они сократили разрыв, но ничего не сказали.
«Неприятно возвращаться на поле битвы, где потерпел поражение, плохая примета», — подумал Арминий. К тому же опасно. Восточный горизонт уже окрасился красным. Германик, возможно, и не оставил здесь солдат, но они вернутся, как только рассветет, точно так же, как ночь сменяет день. Вместо того, чтобы служить сдерживающим фактором, опасность подстегнула Арминия. Мело лежал, окоченевший и холодный, где-то на крепостном валу. Его нельзя было там оставлять, как падаль для диких зверей, пир для ворон и коршунов. Ничто не имело значения для Арминия в этот момент, кроме поисков тела его друга. Самый верный слуга, преданный сердцем и мужественный, Мело заслужил погребение воина.
«Это больше, чем получат остальные убитые», — подумал Арминий, когда в ноздри ударил первый запах гниения. Вскоре появились тела, а с ними и мухи. Облака синих и зеленых пузырей, каких он никогда раньше не видел, поднялись на его пути, закружились и снова улеглись, чтобы поесть. Его желудок перевернулся при мысли о запахе созревающего мяса.
Бой произошел на некотором расстоянии, поэтому эти люди бежали только для того, чтобы умереть от ран, не дойдя до безопасного места.
Возможно, они были убиты преследовавшими их легионерами. В любом случае это не имело значения. Обмякшие, с открытым ртом, забрызганные кровью, они лежали, уставившись в светлеющее небо, или лицом вниз в траве, или наполовину погруженные в грязные лужи. Никто никогда больше не пошевельнется. Некоторые были одни, другие с товарищами лежали вместе в холодных объятиях смерти. Стрелы утыкали тела мужчин вокруг основания дерева. Рот Арминия сжался — это было доказательством того, что некоторые воины использовались вражескими лучниками в качестве забавы. «Римская грязь», — подумал он.
Число убитых быстро росло, и вскоре Арминию пришлось выбирать извилистый путь между распростертыми телами. Недовольный всепоглощающим запахом смерти, дерьма и гниющей плоти, его лошадь то и дело отказывалась идти. Безжалостно, Арминий подстегивал ее. Не в силах помочь павшим и уверенный из-за их местоположения, что никто из них не был Мело, он сам не обращал на мертвых никакого внимания. Громкое хрюканье привлекло внимание Арминия. Его живот снова скрутило, когда он увидел сквозь деревья группу диких кабанов — свиноматок, поросят и самцов — питающихся трупами. Он сплюнул, но не попытался прогнать тварей — они вернутся только после его ухода. Его решимость найти тело Мело укрепилась. Плоть его друга не разорвут зубами, не будет глазных яблок, проткнутых клювом. Никаких увечий от мстительных легионеров. Не будет яиц, отложенных роем мух, не будет заражения личинками. Никакого гниения до голых костей. Никакого, постепенного распада в прах под холодным небом.
Мело сгниет, его съедят черви, но это произойдет глубоко в земле, после того как будут сказаны соответствующие слова. Одетый в красивую одежду, с оружием и доспехами лучшего качества, он отправится на тот свет, как того заслуживает человек его храбрости и положения. «Мы будем пить за тебя до глубокой ночи, пока звезды не померкнут на рассветном небе», — подумал Арминий, когти горя рвали его. «Тебя никогда не забудут — брата, который у меня должен был быть».