— Мы должны посмотреть правде в глаза: наш орел возможно никогда не будет найден. Арминия никогда не поймают и не убьют. — Фенестела плюнул на крепостной вал.
— Да, — пророкотал Тулл, который больше ни о чем не думал с момента их победы у Вала Ангривариев. Важная, но крошечная часть огромной машины, которой была армия Германика, он мало что мог делать, кроме своего долга, и молиться о наилучшем исходе.
— Что ты будешь делать, если это окажется правдой?
Тулл обнял Фенестелу за плечи. — Я буду благодарить богов за тебя и всех нечестивцев из Восемнадцатого. Вы, несчастные, живы, когда так много людей нет. Это многое значит. Очень многое.
— Мудрые слова. — Голос Фенестелы был более хриплым, чем обычно. Тулл высоко поднял мех. — За мертвых и живых. — Он выпил и передал его Фенестеле.
— За живых и мертвых. — Фенестела сделала два больших глотка, потом еще один.
Тулл вдохнул и выдохнул. Вдох и выдох. За долгие, горькие годы, прошедшие после засады в лесу, что-либо меньшее, чем месть Арминию и возвращение орла его старого легиона, казалось бы, немыслимым, предательством мертвых. Реальность заставляла Тулла быть прагматиком. Он отдал все возможное для этой летней кампании. Германик справился хорошо — лучше, чем любой римский полководец со времен его отца, — но не все призы были завоеваны. «Так иногда бывает в жизни», — подумал Тулл. Мужчине может не нравиться его судьба, но он с ней справляется. Принял ее. Если бы он этого не сделал, горечь могла сожрать его изнутри, как личинки в животе трупа. Тулл не хотел быть кислой старой винной губкой, из тех, что сидят и жалуются в свой напиток, которых избегают другие люди.
— Я подумал, что, когда мы вернемся, я повышу Пизона до тессерария.
Что думаешь? — Тессерарий центурии погиб у Вала Ангривариев.
— Прекрасная идея. Последние год или два он был хорошим солдатом. Временами глупым, но это скоро прекратится, если на него возложить ответственность.
— Тогда решено, — сказал довольный Тулл. — Я мог бы также и тебя порекомендовать на центуриона.
Неверие, а затем шок исказили черты Фенестелы. — Не смей, черт возьми!
— Тебе это не нравится? — Тулл сделал свой тон максимально невинным.
— Вы знаете, я бы отказался, командир. Слишком большая ответственность. — Он выругался, когда Тулл начал хихикать. — Очень смешно!
— Это всегда срабатывает, — сказал Тулл, вытирая слезы с глаз.
— Да пошли вы, командир.
Тулл сунул бурдюк Фенестеле. — Я иду спать. Ты?
После долгого рывка Фенестела опустил мех. — Да. С этим покончено.
На следующее утро Тулл был рад ясной голове. Как у примипила, у него не было острой необходимости контролировать своих людей, охранявших главные ворота лагеря и часть оборонительных сооружений, но долгие годы наблюдения за теми, кто находился под его командованием, означали, что он все равно это делал. Его присутствие означало, что около полудня он стал свидетелем прибытия измученного, забрызганного грязью гонца на утомленной лошади. Его сопровождал эскорт из тридцати ауксилариев, одинаково уставших на вид. Тулл сбежал вниз по лестнице, встретив всадника, который погонял своего скакуна через ворота.
— Приветствую! — воскликнул Тулл.
Небрежно отсалютовав, посыльный проехал мимо. Он нахмурился, когда Тулл взял поводья. — У меня важные новости для легатов!
— Я примипил Пятого легиона, опарыш. — Улыбка Тулла была ледяной. — Ты можешь звать меня господин!
— Прошу прощения, господин. Теперь, если вы не против, я могу пройти?
Тулл почувствовал укол беспокойства. — Ничего страшного не произошло, я надеюсь? Германик здоров? — Командующий сел на корабль с одной группой армии несколько дней назад, планируя обойти южный край Германского моря, прежде чем добраться до убежища у озера Флево.
— Был шторм, господин. Германик в безопасности, но многие корабли флота затонули или были унесены в открытый океан. Сотни людей утонули.
Тулл снова поблагодарил богов за то, что его легион не был выбран для возвращения домой на корабле. — Благодарение богам, что Германик невредим. Где он сейчас?
— В землях хавков, но он идет сюда.
— И мы должны пойти и встретиться с ним.
— Не могу сказать, господин.
— Конечно, нет. Иди. — Тулл отступил.
Почтительно отсалютовав, гонец въехал в лагерь, его эскорт следовал за ним по пятам.
Тулл посмотрел на Фенестелу, стоявшего на валу. — Ты все слышал?
— Да, командир. Какое облегчение, что Германик жив.
— Чертовски верно, — сказал Тулл. Последнее, что нужно было армии, это потерять такого харизматичного лидера.