Он позволил их привязанности к Пизону на мгновение усилиться, прежде чем продолжить: — Смерть Пизона была печальной. Этого не должно было случиться, могут сказать некоторые. В дни после его кончины я придерживался этого мнения. Теперь я думаю иначе. Не нам, смертным, решать, кому жить, а кому умереть. Боги дают и забирают, когда им заблагорассудится. Многие говорят, что божества, которым каждый из нас благоволит в жизни, несут ответственность за нашу смерть. Пизон любил Фортуну. Я вижу, вы киваете — большинство из вас рано или поздно проигрывали ему деньги в кости. Я думаю, что Фортуна, как бы она ни была непостоянна, решила вернуть Пизона домой. Вместо того, чтобы горевать, наполните свой разум образом того, что он по ту сторону, обирает наших товарищей. Все улыбнулись. Метилию выдавил смешок.
Тулл изучил слова, начертанные под изображением Пизона, и медленно начал читать их вслух. — Богам подземного мира. Марк Пизон из голосующего племени фабианцев из Мутины. Легионер Пятого и Восемнадцатого легионов, он прожил двадцать семь лет. Он пал в Германии.
— Голос Тулла сорвался. — Его товарищи установили этот камень.
Наступила тишина. Головы были склонены. Ветер шелестел в короткой траве. Скилакс заскулил, и Макула подражала ему, как будто они тоже скорбели. Тулл поймал взгляд Метилия и кивнул. Оставшиеся товарищи из контуберния Пизона просунули веревки под гроб и вместе двинулись к краю глубокой квадратной ямы, вырытой перед надгробной плитой. Скорбящие расположились вокруг могилы. Рука об руку товарищи Пизона опустили гроб в землю; затем осторожно потянув, они освободили веревки. С мрачными лицами Метилий и Дульций начали закидывать землю лопатой в яму. У Артио вырвался всхлип, и Тулл успокаивающе положил руку ей на плечо. Он был благодарен за теплоту прикосновения Сироны с другой стороны.
— Покойся с миром, брат, — сказал Метилий, когда земля была выровнена. Он склонил голову, сигнал для всех сделать то же самое.
Закрыв глаза, Тулл вспоминал своих людей, погибших не только в засаде Арминия и последующих кампаниях, но и за долгие годы, прошедшие тех пор, как его повысили до центуриона. Их было так много, что Тулл не мог назвать им число. По большей части хорошие люди. Прекрасные солдаты, которые выполняли его приказы и до конца стояли плечом к плечу со своими товарищами. Пизон был одним из лучших. О большем Тулл и мечтать не мог. «Тебя никогда не забудут, брат», — подумал он. «Покойся с миром».
Молчание длилось долго. Наконец, почувствовав холод, Тулл заговорил. — Пришло время выпить за Пизона. Кто со мной?
Поднялся громкий хор одобрения.
— К «Быку и Плугу», — сказал Тулл. — Выпивка за мой счет.
— Пизону бы это понравилось, господин, — ухмыльнулся Метилий.
Как Туллу хотелось, чтобы Пизон стоял там с остальными. Невыполнимость желания вернула его уныние, когда он вел провожающих к дороге. Стараясь не показывать этого, он улыбнулся и сделал вид, что слушает болтовню Артио. Тулл не успел уйти далеко, когда высокие гряды серых облаков над головой разошлись. Повинуясь наитию, он повернулся. Солнечный свет падал на надгробие Пизона, освещая его изображение. Сердце Тулла согрелось. Пизон наблюдал — он был в этом уверен.
Эпилог
Весна, 20 г. н. э.
Глубоко в Германии
В центре переполненного длинного дома, посылая волны жара к прямоугольнику столов, полыхал костер. Свинья, подвешенная на вертеле над огнем, готовилась с рассвета; комната была наполнена насыщенным, аппетитным запахом. Краснолицые женщины подавали собравшимся воинам тарелки с дымящимся мясом так быстро, как только можно было срезать плоть с костей. Охотничьи собаки рыскали под ногами, выискивая упавшие объедки. Мальчишки нескончаемой вереницей двигались от бочек, сложенных у одной из боковых стен, и несли измученным жаждой мужчинам кружки с пивом. Пьяное пение, смех и крики перекликались в оглушительной какофонии звуков.
Гервас прибыл в поселение хаттов в начале дня, один из избранной группы последователей, выбранных для сопровождения Арминия в его поисках союзников. Это была невыполнимая задача с тех пор, как они были разбиты легионами Германика у Вала Ангривариев. Тщетность текла по венам Герваса. Они больше не объединяли племена против римлян. Поскольку год за годом проходило без нового вторжения, казалось, что — по какой-то причине — легионы никогда больше не переправятся через Ренус в полном составе. Теперь целью Арминия было стать королем племен.