Со своей позиции в тылу центурии подошел не менее раздраженный Фенестела. — Слышал что-нибудь новое?
— С прошлого раза, нет.
Фенестела выругался. Через мгновение он сказал: — Арминий будет ждать, пока мы не переправимся через реку, не так ли? Лес по обе стороны от его армии идеально подходят для того, чтобы устроить ловушку.
— Вот почему кавалерии приказали выступать первой, — сказал Тулл.
Фенестела почесал бороду и ничего не ответил.
«Всадники могли реагировать быстрее, чем пехота», — подумал Тулл, но это не означало, что такая тактика была безопасной. Зная о высоких ставках, Германик выбрал высокопоставленных офицеров, чтобы возглавить двойную атаку: легата Стертиния и Эмилия, примипила Первого легиона.
Батавская кавалерия должна была следовать прямо за этими отрядами, их задача — поразить центр Арминия.
«Марс, принеси им успех», — молился Тулл. «Давай вскоре присоединимся к ним. Вместе мы сокрушим воинов Арминия».
— Кавалерия уже ушла?
— Мы бы их услышали, — раздраженно пожал плечами Тулл.
Зазвучали трубы, и знакомый стук копыт раздался сначала с одной стороны их позиции, а затем с другой. Улыбаясь, Фенестела заметил: — Вот и они.
— Теперь снова ждем, — проворчал Тулл.
— По крайней мере, ты видел расположение Арминия, — сказала Фенестела. — Объясни мне еще раз. — Как только отряд Тулла прибыл на место, он получил от Бассия разрешение разведать поле боя, но Фенестела остался с людьми.
Благодарный за то, что отвлекся, Тулл описал то, что он видел с берега реки два часа назад. — Большая равнина выходит к реке, ограниченная слева и справа буками и дубами — как ты знаешь. Похоже, что все воины Арминия выстроились в дальнем конце открытой местности, за ними еще больше леса.
— У него будут люди, спрятанные в деревьях по обеим сторонам.
— Да. Стертинию и Эмилию лучше быть начеку, когда они будут наступать.
Вскоре после этого громкие возгласы вспомогательных войск на передовой отметили наступление батавских всадников. Вдалеке было слышно, как воины Арминия поют барритус. Тусклый и безобидный, он по-прежнему вызывал у Тулла яркие и неприятные воспоминания. Сознавая, что странный звук может повлиять на боевой дух его людей, он пошел вдоль первого ряда своей центурии. Он начал действовать в самый последний момент. Был ли это барритус или нет, но его люди, казалось, нервничали. — Вы хорошие мальчики, — сказал он им. — Держитесь меня, и все будет в порядке.
— Когда мы будем сражаться, господин? — спросил Кальв.
— Чертовски скоро, — пробормотал солдат из глубины рядов.
Смех, который это вызвало, был непростым.
Тулл предупреждающе поднял руку, и его люди замолчали. — Это зависит от того, что произойдет с кавалерией. Если дела пойдут хорошо, они немного разобьют вражеский строй. Эта новость побудит Германика приказать вспомогательным войскам двигаться вперед. Может случиться так, что они сломают германскую линию — сделайте за нас нашу работу, если хотите.
— Будем надеяться, — добавил скрытый остроумец.
— Хватит, — рявкнул Тулл. Приятно было, что через несколько рядов в уши виновнику прошипели резкие слова. Возвысив голос в пользу всех, кроме неопытного Кальва, Тулл сказал: — Если вспомогательным войскам понадобится небольшая помощь, мы и три других легиона в этой линии будем отправлены вперед.
Кальв решительно кивнул ему. «Он зеленый, но храбрый», — подумал Тулл. Даруй, Фортуна, чтобы этого было достаточно, чтобы сохранить ему жизнь.
— Помните, чему вас учили, — посоветовал Тулл. — Держитесь ближе к своим товарищам. Хорошо метайте копье. Когда вы сближаетесь с врагом, держите щит высоко. Не забывайте использовать обод на шлеме — это оружие, а не то, что нужно полировать для парадов или любоваться своим лицом. Я видел, как ты прихорашивался, Антоний, — сказал он, указывая на солдата, считавшего себя самым красивым в центурии. Тулл позволил своим смеющимся людям некоторое время оскорблять Антония, прежде чем продолжить. — Размозжите воину нос ободом, и ему будет так больно, что вы сможете проткнуть его своим клинком. Даже если он увернется, он обнажит шею, что позволит вам ударить его в горло. Это просто. — Он подмигнул.
Они оскалились тогда, как волки, и тревожная атмосфера, которая была прежде, исчезла, словно унесенная ветром.