Когда солдаты громко закричали в знак одобрения, Германик добавил — Служи так же хорошо, как Бассий.
— Я сделаю все что в моих силах, господин!
— Я знаю, что ты это сделаешь, — сказал Германик с улыбкой.
— Одна просьба, господин. — Как бы рискованно это ни было, он должен был ковать железо, пока горячо. Германик поднял бровь. — Да?
— Я бы попросил перевести некоторых из моих людей в Первую центурию, господин. Солдат, которые были в Восемнадцатом. — Тулл облизал пересохшие губы.
— После того, от чего ты их спас, не мне вас разлучать. — На лице Германика отразилось настоящее уважение. — Бери столько, сколько пожелаешь.
— Спасибо, господин. — Слезы навернулись на глаза Тулла. Он думал, что вполне уместно, чтобы Пизон, Метилий и остальные его люди из Восемнадцатого разделили с ним эту победу.
Глава XXIV
Пизон и его товарищи растянулись возле своей палатки. Было слишком жарко, чтобы спать в тесноте душной палатки. Было уже поздно — с захода солнца прошло несколько часов, но с поля боя они вернулись не так давно. Разговор быстро затухал. Черно-белая бродячая собака, Макула, прирученная контубернием, уже спала, ее лапы подергивались во сне.
«День был незабываемым», — подумал Пизон, наслаждаясь неясным чувством, которое пришло после того, как он выпил много вина. Победа над германцами была воодушевляющей, а возведение тропея перед Германиком было неожиданным дополнением. Повышение Тулла и их собственный переход в первую центурию, казалось, доказывали, что Фортуна был в самом лучшем настроении.
Опасаясь, что их павшие товарищи привлекут внимание местных племен, легионеры потребовали, чтобы все тела были сожжены. Тулл согласился. Привезенные из лагеря топоры позволили свалить деревья. Запах горящей плоти от костров был ужасен, но Тулл позаботился о том, чтобы вино было под рукой. Гордясь своей с трудом добытой победой, скорбя о павших и опьяненные вином, разгулявшиеся легионеры пробыли на поле боя еще несколько часов после захода солнца.
Метилий нарушил сонное молчание.
— Это был подходящий способ отправить их восвояси, а? Бассий бы одобрил.
— Лучше сгореть, чем быть выкопанным дикарями, это точно, — согласился Пизон, но он размышлял о Вителлии. После битвы на Длинных Мостах в прошлом году они похоронили его в уединенном месте, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы спасти его могилу от обнаружения.
— Мы не могли сжечь Теллия, — пробормотал Метилий, поняв о чем думает Пизона. — Помнишь, была осень, и каждый день шел дождь. Даже если бы мы разожгли костер, дым привлек бы каждого воина на многие мили вокруг.
Пизон вздохнул. Альтернативы не было, но все равно было больно от того, что тело Вителлия похоронили за много миль отовсюду. «Хорошие солдаты вроде него не должны умирать», — подумал Пизон. Горечь разлилась по его венам при мысли о таком человеке, как Туберон, который, казалось, собирался плыть по жизни, ни разу не познав вреда. Высокомерный и равнодушный, он не нравился всем солдатам легиона. Что еще хуже, его глупость однажды чуть не убила Тулла и двадцать человек. Почему Туберон не мог умереть? Пизон задумался.
Внезапный дьявольский порыв овладел им. Если бы он каким-то образом избавился от легата, Тулл — до тех пор, пока он не узнал бы, что это сделал Пизон — был бы доволен. Это не вернет Вителлия, но вызовет улыбку у его тени. Первой идеей Пизона было подрезать большую часть подпруги седла легата, но это было слишком рискованно. Даже если бы Туберон был только ранен, он пожалел бы усилий, чтобы найти виновного, и наказание было бы суровым. Что-то унизительное сработало бы лучше, с сожалением решил Пизон. Что-нибудь унизительное.
Ничего путного не приходило в голову, одурманенную от выпивки, как бы он ни старался. Рядом с ним храпел Метилий, и Пизона вскоре одолела сонливость. Он уже почти заснул, когда неприятный запах вернул его к реальности. Поняв, что собака Макула пустила ветры, Пизон скривился и перевернулся. Мгновением позже его лицо расплылось в широкой улыбке. Он знал, как добраться до Туберона.
— Что ты хочешь сделать? — недоверчиво прошипел Метилий.
Заметив, что Тулл услышал, Пизон проигнорировал своего друга. Было раннее утро, и Первая, Третья и Пятая центурии направлялись к Висургис за водой для всей когорты. После битвы в реке осталось огромное количество убитых германцев, поэтому Тулл вел их вверх по течению. — В конце концов мы выйдем к пресной воде, — заявил он.