— Но ты выжил, — сказал Арминий, желая услышать каждую деталь.
— Да. Меня взяли в рабство, я и другие несчастные ублюдки попали в плен к римлянам. Связанные друг с другом, как животные, — Тудрус потер шею, на которой все еще были следы ожогов от веревок, — мы шли колоннами в тылу армии, глотая ее пыль и наступая на дерьмо мулов на каждом шагу. Всех, кто пытался бежать, убивали. Так умирать было бессмысленно, глупо, поэтому я выжидал. До Ренуса далеко, сказал я себе. Появится возможность. — Он сделал гневный жест. — Все изменилось, когда мы достигли Альбиса. Похоже, что Германика переполняли эмоции, когда он стоял на том же месте, что и его отец четверть века назад. Ничто не могло удовлетворить сукиного сына, кроме как похоронных игр в честь праздника.
— Именно тогда и были выбраны пятьсот воинов, — сказал Арминий, представляя себе эту сцену.
— Так и было. У римлян сейчас несколько тысяч пленных — есть из чего выбрать. Центурионы осматривали нас, выбирая самых больших и сильных. Они не теряли времени даром: нас повели прямо к подножию холма, где был алтарь Друза. Легионеры построились большим каре со своими щитами; пятьдесят из нас были загнаны туда первыми. Германик приказал нам выбирать противников и убивать друг друга или быть распятыми. Когда его приказ был переведен, некоторые воины отказались. Их сразу прибили к крестам. Остальные согласились, как трусы, и нам бросили оружие. Несколько мужчин сразу атаковали Германика — они были убиты дротиками и стрелами. Тем, кто остался, дали последний шанс подчиниться, прежде чем тоже быть убитыми. — Тудрус вздохнул.
«Боги, Германик хитер», — подумал Арминий. — Значит, вы сражались?
— Да. Победителям каждой схватки давали недолго времени отдохнуть, а потом мы начинали снова. Мы продолжали, пока не остался только я. — Голос Тудруса был приглушен, его взгляд был прикован к земле между согнутыми коленями. — Тогда меня связали рядом с Германиком, и привели еще пятьдесят человек и заставили сделать то же самое. За ними последовала третья группа и так далее. Весь процесс занял несколько часов, и ближе к концу нас осталось десять человек. Мы дрались друг с другом, пока нас не стало пятеро. Из пятисот осталось пять. — Голос Тудруса замер.
Арминий и Мело были поражены этой ужасающей историей, их взгляды были устремлены на Тудруса, но теперь они встретились, в каждом отражалась одна и та же пылающая ярость.
— Германик приказал офицеру подбросить монету, чтобы решить, кто будет сидеть рядом, пока две другие пары сражаются друг с другом, — продолжил Тудрус. — Они делали то же самое, когда нас осталось трое. Можно сказать, что мне повезло — я «выиграл» оба раза, когда был сделан бросок, так что я успел дважды смог отдохнуть, в то время как другие бедолаги не имели передышки вообще. Последний воин, с которым мне пришлось сражаться, так устал, что едва мог держать меч. — Тудрус издал короткий неприятный смешок. — По крайней мере, его конец был быстрым.
— У тебя не было выбора, — сказал Арминий.
Измученные глаза Тудруса смотрели на него. — У каждого человека есть выбор.
— Они бы распяли тебя, если бы ты отказался сражаться.
— Это верно. Я мог бы выбрать смерть в самом начале, но я этого не сделал. Вместо этого я убил восьмерых воинов. Восьмерых из моего племени. Каким человеком это меня делает? — спросил Тудрус дрогнувшим голосом.
— Выжившим, — сказал Арминий, думая, что поступил бы так же.
— Это за то, что выжил, — сказал Тудрус, делая непристойный жест.
Наступившую неловкую тишину нарушил Арминий. — Германик тебе что-нибудь сказал?
— Он сказал, что его легионы готовы и ждут, как только ты и дворняги, которые следуют за тобой по пятам, наберешься храбрости, чтобы сражаться.
Кровь стучала в ушах Арминия. Зная, что люди наблюдают, он глубоко вздохнул и спросил — Что знаешь о передвижениях Германика?
— Я слышал разговоры о марше на запад, чтобы соединиться с войсками, которым было поручено сокрушить ангривариев, — сказал Тудрус.
Крупица информации имела смысл, решил Арминий. К нему вернулось спокойствие, когда он обдумывал наилучший план действий. Он был целью ерманика, поэтому легионы ничего не выиграют от перехода через Альбис и ведения войны на востоке. На севере лежал океан, на северо-западе находились римские союзники. Направляясь на юг, его враги еще глубже зайдут на территорию племен — предприятие слишком рискованное даже для Германика и его огромной армии. Запад или юго-запад были единственными направлениями, которые имели смысл. «Итак, игра в кошки-мышки продолжается. Хорошо. Время на нашей стороне, а не Германика».