После часа блужданий по лагерю стало ясно, что настроения других солдат ничем не отличались. Даже ауксиларии рвались в бой, горя желанием отомстить воинам, убившим так много их сородичей. Вернувшись в палатку Германика, до них дошли слухи о германских воинах, говорящих на латыни, которые подъехали к стенам, предлагая часовым землю, женщин и деньги, если они перейдут на другую сторону. Германик рассмеялся, когда гонец сообщил ему ответ часовых: что они возьмут жен и землю воинов себе, но в качестве военных трофеев. Отпустив тогда Тулла, он ничего не сказал о своих намерениях на следующий день.
Любопытство Тулла стало непреодолимым, и поэтому, глубоко вздохнув, он спросил: — Мы будем завтра сражаться с Арминием, господин?
— Приказы будут отданы на рассвете.
— Да, господин, — сказал Тулл, борясь с разочарованием. Отсалютовав, он ушел.
Он миновал двух преторианцев и уже был на полпути к соседней комнате, когда Германик окликнул его. — Спокойной ночи, Тулл. Смотри, чтобы твой клинок был острым к утру.
Глава XIX
Арминий кипел. Его настроение было скверным с тех пор, как удрученный Гервас вернулся посреди ночи, а его миссия потерпела полный провал. На рассвете, настроение Арминия неуклонно ухудшалось. Теперь ему потребовались все усилия, чтобы сохранять добродушное выражение лица, когда он подбадривал воинов, отступавших через Висургис. «Они опоздали на несколько часов», — размышлял он. Как он подчеркнул вождям накануне вечером, их лучший шанс на успех — атаковать римские лагеря под покровом темноты. В предрассветный холод большинство легионеров крепко спали, а часовые оцепенели от усталости. «И все же они здесь», — подумал он, яростно взглянув на положение солнца высоко над головой после полудня.
Его собственные херуски, конечно, были готовы в назначенное время, но другие племена не появились на условленном месте вне своего лагеря. Арминий стиснул зубы. Он выждал некоторое время, позволив своим союзникам воспользоваться сомнениями. Как только он понял, что они не придут, и послал людей на разведку, больше часа было потеряно. Было потрачено время на поиск палаток вождей в раскинувшемся лагере и еще больше на то, чтобы их разбудить. Отстающие были завернуты в свои плащи — один вождь бруктеров с застенчивым лицом даже признался, что сегодня он и другие провели ночь, выпивая за свою победу. Неудивительно, что многие из их воинов поступили так же. «Хорошо, что вмешался Мело, — подумал Арминий, — и помешал ему напасть на слабоумного бруктера». Такая реакция привела бы к тому, что его альянс раскололся бы в тот же день.
Было бессмысленно даже приближаться к римским лагерям. Если только часовые не были слепы и глухи, любой шанс на внезапное нападение исчез несколько часов назад. Едва ли имело значение добрался ли изгнанный пьяница-хатт до Германика или нет. Но вожди, смущенные тем, что не смогли встретится в назначенный час, настояли на попытке. Потеряв контроль, Арминий громко обругал их задолго до того, как воины ушли. Он глубоко вздохнул. Атака была отменена в тот момент, когда во вражеских лагерях прозвучал сигнал тревоги. Жертв не было.
Однако неужели он только что передал преимущество Германику? Громкие возгласы легионеров, когда его воины отступали, были слышны здесь, у реки. Вожди, которых он отчитывал, избегали его взгляда или бросали в его сторону обиженные взгляды. Беспокойство грызло Арминия, но он сказал себе, что за последний месяц к его делу присоединилось более тридцати пяти тысяч человек — это была достаточно большая цифра, чтобы победить легионы Германика и, несмотря на угрюмое отношение вождей, ненависть воинов к Риму заставила бы их хорошо сражаться.
Идиставизо также хорошо подходило для этой цели. Недалеко от места вчерашнего столкновения между Висургисом и холмистой линией холмов лежала равнина. С востока она была ограничен лесистым склоном, его ширина варьировалась на западе извилистым течением реки, а на севере и юге — выступающими отрогами возвышенностей. Не все легионы поместились бы в ограниченном пространстве, что значительно уменьшило бы их численное превосходство, а его воины могли бы обрушиться на римлян с трех сторон.
«Победа будет за нами», — подумал Арминий. Однако, как он ни старался, он не мог подавить беспокойство о том, что совершает самую большую ошибку в своей жизни.
Следующие два часа прошли в тумане. Арминий ездил туда-сюда, совещаясь с вождями и рассказывая им, как следует организовать воинов. Даже с римлянами под рукой и предварительным соглашением, что они будут подчиняться его указаниям, это была непростая задача. Вожди подвергли сомнению тактику Арминия, и снова нескольких пришлось переманивать на свою сторону. Ценное время было потрачено впустую на уговоры и подхалимство. Измученный и разъяренный, он скакал галопом между племенными группами и вскоре утомил своего коня. Мело, всегда готовый, был под рукой, обменяв своего коня на коня Арминия. — Иди, — сказал он. — Делай, что должен. Я буду здесь, с нашими людьми.