Барритус сошел на нет. Словно по приказу, шум ауксилариев также постепенно прекратился. «Вот и начинается», — подумал Тулл, чувствуя, как его ладони становятся мокрыми от нежеланного пота. «Фортуна, будь добра к нам сегодня. За эти годы я дал тебе достаточно баранов и быков, и, если мы победим, их будет еще больше».
Среди солдат Тулла мужчины прочищали горло. Плевались. Бормотали молитвы. Вспомогательные войска делали то же самое. Они тоже были готовы к бою.
Мощное возгласы, исходящие из тысяч глоток, раздались за пределами позиции вспомогательных войск.
— Вот они, — сказал Тулл, стиснув зубы.
С этого момента время замедлилось, сформировав в сознании Тулла череду кристально четких воспоминаний. Центр врага атаковал вспомогательные части — это было ясно по грохоту, а также по гонцам, которые отбежали, предупредив, что легионы должны быть наготове. Когда германцы нанесли удар, разгорелся жесткий бой — строй вспомогательных войск дрогнул под силой натиска германцев, но он быстро восстановил позицию и снова двинулся вперед. Сигналы труб слева и справа заставили римскую кавалерию галопом атаковать германские фланги. Когорты легионеров с обеих сторон были атакованы воинами, выбегающими из-за деревьев. Пока что в безопасности посреди второй линии солдаты Пятого должны были прислушиваться к крикам, воплям, лязгу оружия — и ждать.
Напряжение грызло Тулла. Такое же напряжение было на лицах его легионеров. Кого-то вырвало — он также чувствовал запах дерьма и мочи. Потный, розовощекий Кальв снова и снова повторял одну и ту же молитву. Даже Фенестела, пришедший поговорить, выглядел встревоженным. — Скоро наш черед, — сказал он.
— Надеюсь, — пробормотал Тулл, ненавидя задержку. Было почти невозможно, чтобы он и Арминий встретились на поле боя, но Тулл попросил, чтобы это все равно произошло. Он бы отдал все свои сбережения, чтобы втоптать Арминия в грязь. Свою собственную жизнь тоже, если бы у него не было задачи вернуть орла Восемнадцатого. Убить Арминия было бы сладко, но вернуть штандарт его легиона еще слаще.
Перед Туллом линии вспомогательных войск раскачивались взад-вперед и начали продвигаться вперед. Они прошли десять шагов, потом еще пять, и еще двадцать. В их рядах раздались радостные крики. Затрубили в рога. Среди гама голоса вождей, хриплые от напряжения, отдавали команды.
Люди Тулла переговаривались между собой. Двое солдат сделали шаг вперед. — Вернуться в строй! — проревел Тулл. — Спокойно! Скоро придет и наша очередь, братья, очень скоро. Вы знаете, что делать. Еще раз проверьте завязки на калигах. Попросите вашего товарища осмотреть ремни на ваших доспехах. Проверьте как выходят мечи из ножен. Выпейте немного воды, чтобы смочить рот. — Он ходил перед передним рядом, наблюдая, как они выполняют его приказы. — Хорошие мальчики, — говорил он через каждые несколько шагов. — Вот и все. Когда начнется бой, держитесь человека слева и справа от вас. Оберегайте их, как они будут оберегать вас. Помните о своем обучении. Щит поднят, меч наготове. Наносите удары. Удар за ударом.
Вспомогательные войска перед Туллом снова продвинулись вперед, на этот раз более чем на пятьдесят шагов. Из их рядов донеслись ликующие крики. Между различными подразделениями появились промежутки, открывая поле боя. Волнение Тулла росло по мере того, как остальная линия ауксилариев также начала продвигаться. От Германика по-прежнему не поступало приказа. Он был в той же линии, что и когорта Тулла, но в середине. Со спины своего коня ему было хорошо видно разворачивающуюся битву — он отдаст приказ, когда придет время.
Это знание не могло ослабить рвение Тулла, его непреодолимое желание добраться до врага. Он посмотрел на небо. Солнце все еще было высоко, но сдвинулось со своего места над головой. Был час после полудня, может быть, два. Тулл решил, что времени покончить с германцами предостаточно.
Его взгляд опустился. Яркость наверху ослепляла, с закрытыми на три четверти глазами или нет, но что-то — движение наверху — привлекло его внимание, и он снова посмотрел вверх. Его сердце почти остановилось в груди. Высоко-высоко в небе парила на восток огромная птица с характерными пальцеобразными кончиками крыльев и веерообразным хвостом. Орел. «Это был орел», — подумал Тулл с недоверием и полным восторгом. Ни у одной другой птицы не было такого размаха крыльев. Дальнейшее движение привлекло его внимание, и он недоверчиво рассмеялся. Их было четверо. Нет, пять, шесть… восемь. Символы легионов, самые царственные из птиц, они летели за армией Германика, решил Тулл. Более конкретных доказательств одобрения богов быть не могло.