— Смотрите! — закричал он своим лучшим парадным голосом, указывая вверх. — СМОТРИТЕ, МАТЬ ВАШУ!
Головы поднялись. Люди ахнули. Поднималось оружие, возносились молитвы. — Это знак! — воскликнул Пизон. — Знак от Юпитера!
— Видите, братья? — Тулл был вне себя от волнения. — ВОСЕМЬ орлов летят на войско Арминия! Сегодня они духи-хранители каждого легиона, находящегося здесь!
— Рим! — кричали его люди. — Рим!
Все больше солдат стали замечать величественных птиц, и вскоре во все стороны стали раздаваться радостные крики. — РИМ! РИМ!
Германик, должно быть тоже видел орлов. «Он должен отдать приказ сейчас», — подумал Тулл.
Двадцать лихорадочных ударов сердца спустя трубы протрубили сигнал о наступлении. «Это будет хаотично: легионерам придется пробираться между вспомогательными подразделениями, но риск того стоит», — подумал Тулл. Шум битвы заглушали непрекращающиеся крики.
— РИМ! РИМ! — Казалось, все легионеры в армии присоединились к нему.
Быстрая консультация с Бассием определила их тактику. Шесть центурий должны были пройти в ближайший «туннель» между группами вспомогательных войск. Ближе к месту сражения они одна за другой должны будут построиться клином. — Вот так вот врежемся во вражеские ряды, и мы сможем сломать их с первого же захода, — заявил Бассий со злобным огоньком в глазах.
— Да, командир. — Как полагается центуриону, место Тулла было в самой опасной точке, на острие клина. Вместо страха он почувствовал странное ликование. Это не было мокрой, покрытой коркой грязи борьбой за выживание в болоте или лесу. Это была настоящая битва, когда римские легионы могли сражаться наилучшим образом. Это было то, чего он ждал. Он ухватится за эту возможность обеими руками. — Мои мальчики готовы.
— Пусть боги даруют нам победу. — Бассий сдержанно кивнул Туллу.
— Увидимся позже.
— Выпьем по чаше вина, командир. — Ни один из них не знал, выживет ли другой, но желать чего-либо, кроме лучшего исхода, было плохой приметой.
Тулл подождал, пока мимо пройдут Бассий и его солдаты. Подняв свисток, висевший у него на шее, он дал три коротких сигнала. Обученные распознавать его команды, его люди замерли. — Мы следуем за орлами, братья! — закричал Тулл. — Мы отомстим Арминию?
Они с энтузиазмом кричали ему в ответ.
— Поднять щиты. Копья к бою. За мной! — Подняв щит, Тулл двинулся за центурией Бассия.
Опасность и смерть манили, но Тулл не чувствовал себя таким живым уже много лет.
Глава XXI
Солнце палило нещадно, его свет ослеплял. Все тело Пизона было покрыто потом, а во рту было сухо, как сух кусок хлеба месячной давности. Его сердце билось так, как будто он только что пробежал десять миль, а щит в его левом кулаке превратился в чистый свинец. Любой металл, который был на Пизоне: его шлем, доспехи, наконечник копья, были слишком горячими, чтобы дотронуться до них. Ему было плевать. Он был рядом с острием клина, положение, дарующее огромную чести.
Тулл был острием, с Пизоном и Метилием сразу за ним. Дульций, Кальв и еще один их товарищ по палатке составляли третий ряд, позади Пизона и Метилия. Четыре человека составляли следующую шеренгу, пятеро — следующую и так далее: одиннадцать рядов солдат, выстроенных в бронированный треугольник. Несколько шагов отделяли каждого человека от другого: требовалось пространство, чтобы метнуть пилумы. Сделав это, легионеры сомкнутся плотнее.
Они только что прошли ряды вспомогательных войск и впервые увидели поле боя. В сражении воцарилось затишье, странный момент, когда по какому-то негласному согласию враги отступили друг от друга, чтобы отдохнуть, попить воды и подлечить своих раненых. Пизон вытаращил глаза. Пространство между двумя армиями было усеяно телами: большинство из них были германцами. Менее чем в пятидесяти шагах стояли воины Арминия, длинная линия, много рядов в глубину, растянувшаяся в обе стороны. Несмотря на то, что они были окровавлены и их численность уменьшилась, они не выказывали желания отступить. Их строй был сплошным, и вожди расхаживали, крича, жестикулируя и делая непристойные жесты в адрес римлян.
— Они ведут себя как Тулл, — пробормотал Пизон Метилию. — Но ни один из них и вполовину такой человек, как он.
Они оба изучали своего центуриона. Жестокая сосредоточенность отразилась на его лице. Его зубы были частично оскалены, а взгляд был прикован к врагу, он напоминал Пизону волка, наблюдающего за стадом овец, прежде чем напасть.