Бах! Их щиты столкнулись, и Тканные Штаны ударил копьем прямо в лицо Пизона. Свистнул воздух, и Пизон присел на корточки за своим щитом, одновременно вслепую нанося своим мечом удар вперед. Тканные Штаны издал могучий рев. Теперь, уверенный, Пизон сильно надавил клинком, чувствуя, как тот глубже входит в плоть. Он встал. Тканные Штаны выронил копье и щит; обе его руки сжимали острый как бритва меч Пизона, наполовину вонзенный ему в бок. Пизон отвел правую руку назад, разрезав пальцы германца на ленты, и, изменив движение, снова воткнул его, выше, под грудную клетку. Варвар разинул рот, как рыба, вытащенная из воды, и умер.
— Помоги мне, брат! — Это был голос Дульция.
Голова Пизона повернулась влево. Его товарищ вступил в отчаянную схватку с двумя воинами, вооруженными копьями. Сосредоточившись на убийстве Дульция, ближний из них, даже не заметил простого удара меча Пизона, который оборвал его жизнь.
— Сможешь справиться с другим? — спросил Пизон.
— Да! — крикнул Дульций.
Пизон снова посмотрел вперед; он видел, как Тулл с такой силой ударил воина своим щитом, что тот врезался в человека позади него, и они оба упали. С рычанием Тулл двинулся вперед, топая подбитыми гвоздями сапогами, раз, два, три. Его покрытый кровью клинок взметнулся и опустился размытым пятном. Булькающие крики оборвались, и Тулл выпрямился. — Со мной? — прорычал он через плечо.
— Да, господин! — ответили Пизон и Метилий.
— ВПЕРЕД! — Перед Туллом была брешь; он продвинулся на несколько шагов вперед. — Вы, черви! — крикнул он ближайшим воинам. — Готовы умереть?
Трое похожих друг на друга воинов, возможно, двоюродных братьев, переглянулись. Один из них что-то сказал, и они вместе бросились в атаку, их явная цель — Тулл. «Убей центуриона, и клин остановится», — с тревогой подумал Пизон. — Метилий!
— Да?
— Видишь тех трех ублюдков?
— Да!
Пизон плотно прижался к левому боку Тулла и почувствовал, как Метилий делает то же самое справа от него. Почувствовав их поспешность, Дульций толкнул Пизона в спину; Кальв и другой их товарищ сделали то же самое позади него и Метилия.
Первый воин, который приблизился, умер с клинком Метилия в левой глазнице. Брызнула водянистая жидкость; меч вошел глубже, рассекая кость и более мягкое мозговое вещество под ней. Метилий выругался, пытаясь высвободить свой меч, и тут подоспели другие германцы, обрушив свои копья на Тулла с двух сторон. Желая нанести ответный удар, Тулл слишком поздно пригнулся. Копье ударило в шлем, откинув его голову назад.
Пизон видел это краем глаза. Выругавшись, он вонзил клинок в подмышку первого кузена, нанесшего удар. Простой удар, но он был смертельным. Кровь залила землю, когда Пизон высвободил меч, и варвар упал, дергаясь, как щука на крючке. Второй германец плечом атаковал ошеломленного Тулла и оттолкнул его на шаг назад. С торжествующим криком, германец высоко поднял свое копье и приготовился нанести удар поверх щита Тулла.
Пизон не знал, почему Метилия не было рядом, чтобы остановить удар. Его собственная правая рука была недостаточно длинной, чтобы дотянуться до варвара. Если Пизон оставит клин, он может спасти Тулла, но оставит брешь, в которую может ворваться враг. Это будет катастрофа, за которую он не хотел нести ответственность, но в противном случае Тулл погибнет. Раздираемый нерешительностью, понимая, что он должен принять решение немедленно, Пизон колебался.
На лице германца появилось испуганное выражение; затем оно исказилось в гримасе агонии. Пронзительный вопль вырвался из его горла, и он рухнул на землю, исчезнув из поля зрения Пизона. — Получай, грязь, — пробормотал Тулл, вытаскивая свой клинок, которым он каким-то образом вонзил в бедро германца. — И это, — сказал Тулл, нанося точный удар в открытый рот варвара.
Пизон чуть не заплакал от облегчения. Пристыженный тем, что не спас Тулла, он сказал — Прошу прощения, господин, я…
— Позже, Пизон, — сказал Тулл своим парадным голосом. — ВПЕРЕД!
Пораженный стойкостью Тулла, Пизон знал, что все было на грани. С этого момента он решил прилепиться к Туллу, как блоха к собачьей мошонке.
Клин продвигался вперед. Потрепанные безжалостной атакой легионеров, германцы начали отступать. Боевой дух римлян поднялся, и раздались новые боевые кличи. Темп строя увеличился. Впереди Тулл, словно одержимый, рубил любого германца, оказавшегося в пределах досягаемости его клинка. Его грудь вздымалась от напряжения, Пизон и Метилий оставались у его плеч, играя свою роль. Сзади их товарищи толкали и кололи, толкали и кололи.