И тут Алекс вспомнил: какой сегодня день. Воскресенье! Нет, не зря внутренний голос подсказывал оставаться в постели, а на душе скреблись кошки. Сегодня Город сойдет с ума...
Понедельник
Он проснулся после обеда. С тяжелой головой и ощущением пустоты в районе грудной клетки, словно сердце, как испуганный кролик, спряталось глубже. Ушло в пятки? Память возвращалась кусками, осторожно подготавливая сознание к неизбежному, собирая цельную мозаику из кусочков событий. Нет-нет, я не хочу вспоминать!..
… Вот он, Алекс, через силу, но все-таки выползает из (теплой, уютной, мягкой, эх…) кровати. Одевает свободную футболку и длинные шорты, засовывает ноги в шлепанцы, натягивает на руку обязательную зеленую повязку. Выходит из комнаты, направляясь в сторону общественной зоны. Большой просторный, местами даже уютный Город. Герметичный муравейник. Разделенный на десять лучей – секторов, обозначенных для удобства цветом. Огромная разноцветная звезда, раскинувшаяся под землей…
… Вот он уже сидит на диване, неодобрительно оглядывая горелые следы на подлокотнике. Кто-то не дотянулся до пепельницы? Самокрутки – вещь редкая. Основной запас табака сошел на нет в первые годы, разве что осталось «заначка» у старожил на черный день. Месячный пай Алекса блестит на столике округлыми запотевшими боками. Рядом с ним доверчиво трется один из завсегдатаев дяди Гриши, поддакивая, что «Леха - наш человек!». Смотрящий причмокивает губами, и не поймешь – то ли одобрительно, то ли нет…
… Вокруг шумно. На воскресное шоу у телевизоров собрались все жители Города. У Смотрящего зеленых не то, что яблоку упасть – дышать нечем, люди, словно ручьи стеклись из ближайших комнат. Уселись прямо на полу, жались у стен, стояли в проеме двери и заглядывали из коридора. Алексу на секунду представилось: как классно было бы сейчас выйти и погулять по Городу – вокруг ни души, все, от Персоналов до детей, прилипли к экранам. Наверное, даже в другой сектор можно было бы пройти незамеченным! Но он прекрасно понимает – не сможет уйти, пока не досмотрит…
Странная штука – субъективное время. Даже в воспоминаниях весь день пролетел как пара часов, зато просмотр передачи длился не стандартные десять минут, а вечность! Знакомый голос диктора, дрожащий от предвкушения, радостно повторяющий раз в неделю одни и те же слова:
«… Сегодня воскресенье, а значит пришло время вечернего шоу! Я уверен, среди вас не осталось равнодушных! Все цвета сегодня сплотились, желая удачи участникам! Напомним, на этой неделе это…»
Вел шоу Персонал, как же иначе, только они не подвергались лотерее. Нужные всем в Городе плюс (на этом этапе рассуждений сердце Алекса всегда колола тонкая невидимая игла) не участвующие в шоу, эх, остается лишь завидовать. И убеждать раз за разом, неделя за неделей самого себя: не всем везет, библиотекарь тоже полезная профессия! И она ему нравится, несмотря ни на что…
Вспыхнули и появились на экране две фотографии в рамках разных цветов. Двое, выбранные лотереей неделю назад, их лица знал каждый по другую сторону экрана телевизора. Их появления на небольшой замкнутой площадке ждали семь дней. Их заранее оплакали друзья и любимые, похлопали по плечу и подтолкнули вперед Смотрящие.
Имена не назывались, в них не было необходимости.
Желтый сектор. Мужчина. 54 года.
Надо же, фактически старик, может даже Смотрящий желтых, которых частенько выбирали по старшинству, разумно полагаясь на житейскую мудрость. Стариков в Городе осталось мало. Нет, поначалу казалось, что деньги на заселение в бункер нашлись в основном у людей пожилых - раньше (даже визуально) их было подавляющее большинство. Но подрастала молодежь, которую (как и Алекса) родители отправили в Город, принимая решение в его пользу. Рождались дети, уже здесь, в Городе, заранее привыкая к синтезированной пище, искусственной системе жизнеобеспечения и бесконечным тренировкам на выживание. А шоу повторялось и повторялось, как всегда, раз в неделю, безжалостно выкашивая людей, не способных постоять за себя.