Мэриэль наготовила гору своих фирменных блюд, которые Ороро с аппетитом уплетал и нахваливал. Они смешно пререкались и спорили. Будто не прошло столько лет, будто ничего и не было… и, глядя на них, Ингрэм все глубже увязал в странном чувстве, что он здесь был лишним.
Наорать, швырнуть посуду, обрушить с грохотом массивный стол, чтоб они прекратили смеяться, испуганно отскочили, вспомнили, шмак бы и их побрал!..
Сердце убыстрилось. В голове под влиянием гнева знакомо нарастали звон и боль, будто в мозги что-то вкручивали – как тогда это делал Хорей.
Ингрэм лишь крепче сжал кулаки под столом, внимательно разглядывая узор в виде листочков на краешке тарелки, полной остывшей похлебки, и мысленно ведя счет. Встал с места и отправился к своей кровати – как можно дальше от огня, как можно дальше от них, и когда Мэриэль стала собираться и подошла к нему, чтобы попрощаться, притворился, что спит. Он ощутил, как она осторожно поправила и подоткнула одеяло и ласково сжала его плечо, прежде чем уйти.
Глупая женщина. Она так искренне радовалась встрече с ним и беспокоилась за него, что вновь нахлынуло чувство вины за свое поведение, но то было лучше, чем если бы он сорвался при ней. Уж с этим-то он должен справиться.
Дни стояли длинные, солнечные. В отсутствие Ороро Ингрэм взялся доделывать сарай да копался в огороде. После случая с рамшоком он не решался на долгие прогулки – не потому, что испугался, а потому как не был уверен, что голова не закружится на полпути, а страшные видения не перегородят дорогу.
Работа продвигалась неторопливо, но тщательно. Вскоре все грядки были усеяны заготовленными семенами, каждому саженцу нашлось местечко, добротный небольшой сарай был почти готов. Ингрэм, прилаживая калитку к просторному загону, задумался о животных, которых Ороро хотел завести.
Интересно, можно ли приручить рамшока? Конечно, со взрослой особью вряд ли получится – уж слишком лютой ненавистью горели разумные глаза того вожака, – но что если подобрать детеныша?
Воздух посреди двора заискрил, подернулся волнами, будто над жарким огнем. Появилась Дверь, а в ней – Ороро. Очередная отлучка в этот раз длилась недолго. Ороро уселся на крыльце, сняв с плеча суму, и стал внимательно наблюдать за работой Ингрэма. Беспокойные крылья и хвост выдавали его нетерпение. Он казался уставшим, но очень довольным. Ингрэм заставил себя сосредоточиться на работе, и, лишь закончив, подошел к нему и вопросительно нахмурился.
– Я нашел одну целительницу, которая может вылечить твою голову, – с гордостью выпалил Ороро.
Ингрэм удивленно посмотрел на него.
«Не помню, чтобы просил об этом. Как и о том, чтобы вытаскивать меня из рудников», – с досадой подумал он, чувствуя себя старым ворчливым старикашкой, но, разумеется, кто станет спрашивать его мнения? Выкрали из рудников, всучили свободу, для пущей верности клятвой завязали…
– Поэтому давай собираться, – продолжал Ороро и, потягиваясь, поднялся на ноги. – Не будем тратить время понапрасну. Ты ведь хочешь обрадовать тетушку к ее следующему переходу? Она досадовала, что не попрощалась с тобой, когда, помнишь, ты притворился спящим? Не беспокойся, я ей не сказал. Пока что, – хитровато улыбнулся Ороро.
Ингрэм недоверчиво взглянул на него и хмыкнул. Общество Мэриэль, кажется, дурно на него влияет – скоро он в точности как она не станет гнушаться подлыми методами убеждения. Не то чтобы он собирался протестовать и упираться – в этом не было смысла, ведь Ороро мог просто снова усыпить его и утащить, куда вздумается.
После обеда Ороро снял знакомое кольцо с пальца, которое Ингрэм снова заметил только сейчас, перевернул и вновь надел, и на глазах стал меняться, превращаясь в человеческого парня. Ингрэм впервые видел его взрослую человеческую версию. Ороро стал чуть ниже, но все равно оставался выше Ингрэма. Он был красив, строен и широк в плечах, с горделивой осанкой – ни дать ни взять, потомок какого-нибудь знатного рода. Сердце переполнилось вдруг теплом, гордостью. Ороро так повзрослел, а ведь при первой встрече был таким маленьким, даже взлететь толком не мог.