– Ты забралась в мой разум и не увидела ответа? – Ингрэм усмехнулся.
– Я увидела в общих чертах твою жизнь, но не проживала ее, потому понятия не имею, что творится в твоих мыслях, чему ты следовал.
– Ты сможешь меня вылечить?
Энис неуверенно кивнула.
– Я постараюсь. А теперь помолчи и выполняй мои указания.
Она прощупала его с головы до ног: заглянула в рот и уши, оттянула веки, ослепила глаза особым, очень ярким светящимся кристаллом, простучала грудь, велела лечь на циновку, надавила несколько раз на спину каким-то особым способом, из-за чего Ороро услышал отчетливый хруст и отнюдь не болезненные стоны Ингрэма. Довольная собой Энис на этом не остановилась и потребовала снять штаны. Осмотрела больную ногу, прощупала, повздыхала и велела одеться. Пока Ингрэм одевался, она носилась по комнате, открывала-закрывала шкафчики, ящики, сундучки, что-то доставала, разглядывала, перекладывала, бормотала себе под нос.
Висевшие на стене механические часы пробили восемь раз.
– Вечером и утром намажь на поясницу, ногу, шею, – велела Энис. Продемонстрировала Ингрэму темную баночку и опустила ее в холщовый мешочек. Баночка звякнула, ударившись о другие склянки, которые Энис сложила раньше. Ороро с досадой и тревогой подумал, как бы ничего не разбилось. – Глоток отвара принимаешь до еды, щепотку порошка разбавляешь водой и пьешь после. Если начнешь бесноваться без повода – под язык этот леденец. – Она разжала мешочек, и Ингрэм едва успел его подхватить. Энис протянула ладонь и подманила Ороро: – С вас пятьдесят золотых.
Ингрэм вытаращился на беззаботное выражение лица волшебницы. Сунул ей в руки мешочек со снадобьями и отвернулся.
– Ороро, пошли отсюда.
– Что? Нет! – возмутился Ороро. Но Ингрэм уже был в дверях, пришлось поспешить за ним. – Ты чего?
– Пятьдесят золотых, Ороро! – Ингрэм резко повернулся к нему. – Она слишком многого хочет.
– Это совсем небольшая цена за твое здоровье!
Ороро всплеснул руками. Он-то был готов волшебнице хоть мешок золота отвалить с ее собственный вес, а тут всего-то пятьдесят монет!
– У нас нет столько денег.
– Вообще-то есть.
Ингрэм недоверчиво уставился на него. Ороро почесал затылок, снова чувствуя себя перед ним неуклюжим и глупым ребенком.
– У нас есть деньги, – повторил он потише. – По правде, я не ожидал, что она запросит так мало за свои услуги.
– Пятьдесят. Золотых, – повторил Ингрэм и нахмурился еще больше.
Ох. Оно понятно, конечно, Ороро помнил, что когда они жили в лесу, среди денег Ингрэма не водилось ни одной золотой, и даже ради жалких медяков приходилось приложить немало усилий. Для него, должно быть, это огромное богатство.
Ороро достал из сумы, которую вместе с накидкой повесил на вешалке у входа, кожаный мешочек и подошел к Энис.
– Давай снадобья.
– Не забудь про список, – напомнила та, – и доставь письмо моей госпоже.
Она демонстративно вложила список в мешочек и протянула небольшой конверт. Ороро отсчитал пятьдесят золотых, припрятал письмо во внутренний карман и взял снадобья. Наверняка она услышала их с Ингрэмом разговор, да и не могла не заметить, что в кошельке у него осталось еще золото. Она не сказала ни слова, но Ороро уже знал, что в следующий раз потребует больше. Так или иначе вскоре он должен был заглянуть в Нижний мир, заодно и золото прихватит.
Ингрэм сверлил Энис нечитаемым взглядом.
– Что? – заметив это, спросила она и усмехнулась.
– Не надо, – остерег ее Ингрэм.
Ороро недоуменно перевел взгляд с него на нее и назад. Эти двое странно уставились друг на друга. Усмешечка Энис становилась все более натянутой.
– Ороро еще юн и глуп… – начал Ингрэм.
Ороро возмущенно тряхнул мешочком. Склянки звякнули, он опомнился, и Ингрэм тоже.
– Ороро, выйди.
– Нет уж.
– Орохин, – строго сказал Ингрэм.
Ороро недовольно поджал губы, раздраженно закатил глаза, но послушно вышел. Тут же навострил уши и прислушался к разговору за дверью.
– Я здесь, лишь потому, что он на этом настоял. Не смей играть на его чувствах.
– Что…
– Ты ведь прекрасно видишь, что он еще не знает цену деньгам и оказанным услугам, и пользуешься этим!
– Богов ради! Не я, так любой другой целитель назначил бы такую цену! Не удивлюсь, если он и за все прочее переплачивает и так и продолжит, если не наберется ума. Нечего его жалеть, так он ничему не научится. К тому же чего-чего, а золота у него навалом.