Как он мог напасть на безоружного? На женщину? Вчера она ничем не выдала случившегося между ними, не обвиняла его и не злилась. Казалась отстраненной и всецело погруженной в свои дела, даже прежнего любопытства, удивления и затаенного веселья не было в ее глазах и движениях, как в тот первый день. Конечно, ей, судя по всему, и не с такими пациентами приходилось сталкиваться, но оставлять о себе столь дурное впечатление не хотелось. Хорошо бы помириться с ней. Сегодня же, не откладывая. Но явиться к ней посреди дня и помешать работе было бы невежливо, и лишь вызвало бы в Энис раздражение. Придется набраться терпения, дождаться вечера, подумал Ингрэм и решил после завтрака отправиться на прогулку по городу.
Он неспешно добрался до рынка, где купил несколько видов семян, шкатулку с целебными зельями, небольшой набор для перевязки ран, чудесную шаль из шерсти столь мягкой, что, щупая материал грубыми пальцами, Ингрэм ощутил себя неловко. Он рассчитался золотом из кошелька, который оставил ему Ороро, и вновь стало не по себе от таких затрат, все внутри так и кричало о том, что это дорого, лучше бы обойтись чем подешевле.
После он отправился в оранжерею, где гулял вчера с Ороро – хотелось внимательней рассмотреть и расспросить тамошнего работника о некоторых занятных деревцах и кустарниках. Пообедал в небольшом уютном заведении, где пекли хлеб, пироги и булочки. Надо будет привести сюда Ороро, вот уж кто обожал выпечку.
Вернувшись в постоялый двор, он устроился в кресле с купленным по дороге вестником и не заметил, как задремал. Проснулся как от толчка, рассеянно посмотрел в окно и тут же вскочил – день близился к завершению, а он ведь собирался встретиться с Энис.
Он быстро привел себя в порядок, сложил купленную шаль в небольшую крытую корзинку и поспешил по знакомой дороге к домику с красной черепицей.
Шаль и извинения Энис приняла благосклонно и казалась приятно удивленной. Она предложила остаться, выпить с ней по чашке чая.
– Это невежливо, – с сомнением сказал Ингрэм. – Близится ночь, а ты – молодая незамужняя женщина.
Энис весело хмыкнула.
– Надо же, какие манеры. Брось, здесь никому нет дела до благопристойности тэйверовой слуги. К тому же я вдова, потому освобождена от многих условностей, коими связывают юных барышень.
Ингрэм промолчал, но когда Энис повторно и настойчиво предложила задержаться, согласился. Он видел по ее осторожным взглядам, что она словно бы что-то хотела спросить, но не решалась или не знала, с чего начать.
Пока она быстро наводила порядок, посреди чего Ингрэм и застал ее, он занялся уголком, отведенном под кухоньку. В одном шкафчике нашел множество баночек с разнообразными травяными сборами, в другом – чашки, в третьем – сладости. К тому времени, как она закончила, ароматный чай был разлит по чашкам и остывал, а Ингрэм задумчиво разглядывал уставленный растениями подоконник. Он чувствовал на себе взгляд Энис и терпеливо дожидался ее вопросов, но они оказались совсем не такими, как он предполагал. Энис спросила его о впечатлениях от города, где он уже побывал, заинтересовалась оранжереей.
– Давно там не бывала, наверное, многое переменилось. Мне запрещен доступ к звездной башне – бывал уже там? – к Дому старейшин, к магазину артефактов, к оранжерее тоже – боятся, наверное, что выкраду какое-нибудь растение с волшебными свойствами… Нельзя выезжать за территорию города, но мое дело пересмотрят через три года и, может, за хорошее поведение разрешат переехать. Хотела бы я вернуться в столицу Юга, все же выросла там. До сих пор иногда снятся улочки, по которым я любила гулять, срезать путь до дома моей госпожи. У меня никого не осталось – госпожа взяла меня из детского приюта, держала рядом, обучала всему, разрешила выйти замуж за любимого. Он погиб во время войны, сражался на стороне тэйверов. – Энис улыбнулась уголками губ.
– Мне жаль, – помедлив, сказал Ингрэм.
Энис кивнула, сделала несколько глотков чая.
– Я не говорила, все не к месту было, но мне тоже жаль, что с тобой случилось… все, что случилось.
Ингрэм отрицательно покачал головой в безмолвной просьбе не портить вечер.
– Ты в смятении и совсем запутался, – проигнорировав, продолжила Энис. – Я рада, что ты есть у нашего славного полукровки. С тобой он куда веселей и спокойней, но тебе это – терпеть его присутствие – дается нелегко.
Кажется, этой неугомонной женщине нравилось совать нос не в свое дело, немудрено, что она согласилась на его лечение, что значило буквально пролезть в его воспоминания.
– Я разберусь, – твердо сказал Ингрэм. – Спасибо тебе, правда, но с этим справляться лишь мне.