Он умолчал о том, что Цертер был странным при падении – и что он сам, потеряв контроль и обратившись полукровкой, хотел его сожрать тоже. Прежде он не раз замечал, с какой настороженностью и недоверием другие тэйверы относились к Цертеру – из-за его странного порой состояния после некоторых особенно сложных и опасных заклинаний. Это было похоже на то, каким Ороро увидел Цертера – глаза его серебрились, он был будто не собой. Действительно ли Цертер ничего не помнил, как уверял?
Как бы то ни было, Ороро не хотел рассказывать об этом – не после того, как они попали в переплет и выбрались совместными усилиями, пока шмаковы тэйверы, бросившие их, прохлаждались на поверхности.
Он рассказал, что ничего не помнит о падении, что очнулся уже в подземелье, и они с Цертером отправились по течению потолка-реки, и в конце концов наткнулись на магический источник.
Вортар в свою очередь рассказал, почему их поиски не увенчались успехом – из-за раненых высших тварей сбежались полчища низших, которые нападали и на тэйверов при попытке спуститься в разлом. Ороро вспомнил, как те реагировали на его шипение и отступали. Уж не потому ли Цертер был так любезен, что осознавал – низшие твари по какой-то причине (вполне понятной, впрочем, ведь Ороро был полукровкой, внушающим ужас существом) избегали столкновения с ним, а оттого находиться рядом с Ороро было для него безопаснее всего.
– Признайся, это ты надавил на Цертера, чтобы он не использовал метку перехода, когда появилась такая возможность? – раздраженно спросил Вортар.
Он тоже был устал и взвинчен и проигнорировал данный напоследок совет Рогуро сначала отдохнуть, а после расспрашивать.
– Я ничего не говорил ему, он действовал сам, – сцепив зубы, ответил Ороро.
– Как же! Все видели твое недовольство, твоя зацикленность на сестре переходит все границы и угрожает жизням других!
– Зачем тогда спрашиваешь меня, если не веришь моим словам? Я сделал, как ты сказал, даже более того! Моей задачей было лишь открыть Дверь в ущелье, а после вернуть вас в город! Я не обязан был защищать, а потом еще и тащить твоего друга на себе! И что я получаю за это? Одни упреки и оскорбления!
– Следи за языком! Я поручился за тебя, лишь потому тебя оставили в живых! Но ты пакостишь, словно бы мне назло! Это сказывается на моей репутации, со мной перестают считаться и смеются надо мной, называют сумасшедшим!
Вертер, потемнев лицом, вдруг отвернулся и занялся своим оружием.
– Ты вступился за меня, лишь чтобы использовать! – зашипел Ороро. – Каждый раз напоминаешь об этом, угрожаешь моей сестре! Ожидаешь, что после такого я стану беспрекословно подчиняться тебе?!
– А как еще можно сдержать твой бешеный нрав?! Ты полукровка! Тебя готовы прикончить в любой момент, нравится тебе это или нет! Но я верю, что с твоей помощью нам удастся освободиться от проклятья, и сделаю все, чтобы наилучшим образом использовать тебя для этого, даже если придется угрожать Урухе. Когда мы выберемся из Нижнего мира, я вознагражу и отпущу тебя и твою сестру.
К концу речи голос Вортара заледенел, обрел силу и звучание.
Все, что Ороро сделал для его друга, ничего не изменило, ничего не значило, воспринималось будто бы само собой разумеющимся, более того, не сделай он этого, обвинений и угроз стало бы больше.
Ороро отвернулся и выхватил рог.
– Я не разрешал тебе уходить, – каменным тоном остановил его Вортар.
– Мне нужен отдых. Свяжись со мной через сестру, если понадоблюсь.
– Ты просто так отпустишь его? – недоверчиво спросил Вертер.
Ороро с силой полоснул рогом по воздуху и вызывающе обернулся, смерил Вортара яростным взглядом. Тот мрачно кивнул. Ороро отвесил издевательский поклон и прыгнул в Дверь.
В комнате царил приятный теплый полумрак, в очаге тлели угли, на столе и тумбочке горели светильники. Не из камней или кристаллов с их холодным светом.
Ингрэм резко сел на кресле, распахнув глаза, и потрясенно спросил:
– Где тебя носило?
Он был в повседневной одежде, под глазами пролегли темные круги, будто он давно не спал. Он быстро встал и подошел к Ороро, схватил за плечи, с ужасом оглядел.
– Что случилось? Ты ранен?
Ороро отрицательно покачал головой и натянуто улыбнулся.
Должно быть, он ужасно выглядел все в той же разодранной грязной одежде.