– Эй, успокойся! – Ингрэм вскинул руки, бросая быстрые взгляды по сторонам.
Небось опять оружие, нож выискивал, чтобы на него наброситься, как на врага, как в тот раз!
От обиды и злости Ороро аж затрясло.
– Заткнись! Заткнись! Ты неблагодарный глупый старик! Это она тебя против меня настроила, да?!
Одежда натянулась на спине и разорвалась с резким звуком, выпростались крылья и хвост, упали и разбились очки Ингрэма, оставленные на краю столика, но Ороро был слишком поглощен яростью. Он подскочил к Ингрэму и схватил его за плечи, словно так тот быстрее понял бы, как сильно унижает и причиняет боль своими жестокими словами, словно так мог опомниться и забрать их назад. От неожиданного удара перед глазами заплясали разноцветные всполохи, как у только распоровшейся в пространстве Двери. Ороро попятился, размахивая руками, крыльями, хвостом – когда только оборот успел слететь?.. – пытаясь удержать равновесие. Устоял. Боль запоздало взорвалась в левой щеке. Он потрясенно уставился на побелевшего Ингрэма. Тот смотрел на него, широко распахнув глаза, в которых зиял страх.
Ингрэм что же, испугался его? Думал, что Ороро хотел напасть на него?..
От несправедливой обиды защипало в глазах, а злость в груди разгоралась все сильнее.
– Убирайся, – тяжело дыша, процедил он. – Видеть тебя не хочу.
И тут Ингрэм, вздрогнув, развернулся, подхватил легкую куртку и к его глубокому ужасу вышел за дверь, как следует хлопнув ею.
Ороро таращился на дверь во все глаза, ожидая, что Ингрэм сейчас вернется, но ничего не происходило. Он перемялся с ноги на ногу. Накатила вдруг знакомая слабость до тошноты. Ороро удивленно посмотрел на руку, снял кольцо, но снова надевать не стал даже перед угрозой разоблачения. Растерянно оглядел лохмотья, в которые превратилась одежда, и обессилено опустился на пол, закрылся крыльями.
«Я – тэйвер, – стиснув зубы, подумал он. Из-за слез дощатый пол размывался. – Нет, я… я полукровка, но я сильнее любого тэйвера! И буду еще сильнее, когда стану взрослым! Я пережил первое проклятие, я выживал целый год среди людишек, нашел путь в Нижний мир, я…»
Он тщетно попытался сглотнуть комок, мешавший дышать, но не получалось, точно так же, как убедить себя в своих словах.
Он уродец. Он слаб и не может себя контролировать, немудрено, что Ингрэм испугался, когда он вдруг подскочил к нему, оборотившись тэйвером. Он выжил-то лишь благодаря Ингрэму.
Ороро глубоко дышал ртом, стараясь не плакать в голос.
Он так старался все исправить, только все стало возвращаться к норме, а Ингрэм – становиться собой, тем, кого Ороро называл отцом, – как все испортилось, стало хуже некуда, а все потому, что снова не решился Ингрэму все рассказать.
Слезы срывались вниз, капали на пол. Ороро ожесточенно потер лицо предплечьем. Плечи тряслись, зубы аж сводило, с такой силой он их сжимал, запрещая себе реветь. Он постарался направить ход мыслей в другое русло, сосредоточиться на другом, вспомнить о делах – не то эдак весь день здесь просидит, утопая в слезах и жалости к себе.
Давненько Ороро настолько не выходил из себя, что оборотное кольцо переставало действовать. Нужно рассказать об этом Цертеру. Он о многом умалчивал, потому как боялся, что это может быть использовано против него, но, пожалуй, в этом лучше довериться.
Нужно продолжать поиски по выданному списку Вортара – найти кое-каких людей, уркасов и ниргенов. Последнее нервировало больше всего. Разве ниргены не пали жертвой неизлечимой болезни, делающей их безумными монстрами?
Ороро нервно хмыкнул, неожиданно подумав, что окружающим, должно быть, точно так же не по себе от мысли о его присутствии.
Нужно снова отправиться в Неумолчный рынок, а оттуда – в Нижний мир. Нужно проведать Мэриэль. Проследить за лечением Ингрэма. Нужно было столько всего сделать, а у него опускались крылья из-за этой глупой ссоры.
Ороро осторожно оглядел комнату, задержал взгляд на разбитых очках. Заставил себя встать. Подошел к столику для умывания, ополоснул горящее лицо холодной водой, вытерся как следует. Посмотрелся в зеркало. Черное лицо со светлыми узорами, опухшие черные глаза, длинный тонкий нос и клыки. Если расслабить губы, в рот они не влезали. Ороро медленно надел кольцо, и оно оборотило его человеком. Так-то лучше. Еще бы глаза зеленые, и вовсе сошел бы за сына Ингрэма.
Ороро усмехнулся глупым мыслям, удрученно вздохнул.
Нужно помириться с ним, попросить прощения за злые слова. Теперь, успокоившись, он устыдился, вспоминая, что наговорил, но что хуже – сейчас он не был уверен, что действительно не набросился бы на Ингрэма. Голод глухо ворочался внутри, разбуженный, но утихомиренный, и Ороро невольно поежился и призадумался о том, чтобы отлучиться хотя бы до завтра, провести весь день за медитациями и едой, да и Ингрэм, быть может, после разлуки скорее его простит?