– Понимаешь теперь, каково мне было – потерять близкого? – с усмешкой спросил Хорей. – Должно быть, тебе даже хуже, чем мне. По крайней мере, я не убил дочь своими руками, как ты это только что сделал с тем, кого называл отцом.
Ороро медленно перевел взгляд на него.
Почему этот проклятый Ищейка все не оставит их в покое?!
Ороро затрясло, заколотило, нахлынула злость, да такой силы и ярости, что мир замерцал перед глазами красными всполохами. Он осторожно положил Ингрэма на спину, чтобы нож еще глубже не поранил его тело. Земля под ногами хрустнула, изошлась сухими глубокими трещинами. Он встал прямо перед сетью-молнией, вцепился в нее появившимися на крыльях когтями, искривившимися черными пальцами, вжался телом. Лохмотья, в которые снова превратилась его одежда, вспыхнули, загорелись, запах тлеющей одежды забивался в нос. От устремленных молний можно было ослепнуть при обычном зрении, но Ороро лишь чуть прищурился. Заскрипел зубами, взвыл от боли, от злости, от бессилия, от своей потери, на которую боялся теперь обернуться и снова в этом увериться. Он рыдал, понимая, что всего, к чему стремился, больше не будет, и звуки эти напоминали вопли шэндеров в ночи. Он и не подозревал, что способен их издавать, но сейчас на это было все равно. Шипела кожа, вскипала кровоточащими ожогами, катилась кровь, но он не мог отступить, и почему-то все не падал замертво.
Шесть лет он терпел унижения и ненависть своего народа. Шесть лет он боялся за сестру – что сорвется рядом с ней, что лорд Вортар накажет ее, если он не станет подчиняться, что однажды она возненавидит его и откажется от него. Шесть лет он боялся, что найдет Ингрэма слишком поздно и терзался в неизвестности, вынужденный каждый день безустанно обучаться всему, что могло пригодиться для плана Вортара. Половину всей своей жизни он терпел, а теперь, когда только начал с горем пополам мириться с Ингрэмом, пытаясь вернуть тень былого дома, проклятый Ищейка посмел все у него отобрать! Он ведь даже не успел попросить прощения у Ингрэма за ту глупую ссору!
Руки вспыхнули фиолетовым огнем. Огонь охватил его всего, вплоть до кончика хвоста. Искры сети-молнии, прежде ослепительно синие, потемнели и стали фиолетовыми, как магическое пламя Ороро, а потом разорвались и растаяли в воздухе.
– Не может быть, – потрясенно пробормотал остолбеневший Хорей и тут же опомнился.
Он рывком сорвал с плеч тяжелый темный плащ, обнажил меч, достал из перевязи несколько пузырьков, откупорил и выпил, не сводя с Ороро глаз. Ороро догадывался, что мысленно он активирует некое заклинание – всех Ищеек учили этому, а если магических сил не хватало, то пили они снадобья специальные. Как сейчас. Ороро не знал, какое именно заклинание готовил Хорей, но разве это имело теперь значение?
Оставленная без внимания Энис, спотыкаясь, поспешила к Ингрэму. Промчалась мимо Ороро, даже не взглянув, и Ороро даже искоса на нее не поглядел – знал, что Хорей воспользуется малейшим поводом, но тот повода для атаки не стал выжидать. Он коротко взмахнул рукой, и ледяные стрелы устремились в сторону Ороро. Уворачиваться было нельзя – за спиной Энис и Ингрэм. Тело Ингрэма.
Ороро яростно взмахнул крылом, пытаясь отбить стрелы. Часть их пронзила крыло насквозь, крыло тут же потяжелело, покрылось коркой льда. Ороро быстро сомкнул и раскинул руки, окружая себя и своих людей стеной чистой магии фиолетового огня, и занялся крылом, то и дело пытаясь углядеть, какой шаг предпримет Хорей.
Сила, скорость, быстрая регенерация, острота зрения и слуха – все, что присуще было его пугающей, неконтролируемой стороне, почему-то подчинялось сейчас Ороро, и в то же время порой тело действовало словно бы само, будто Голод не исчез, а слился с ним. Однако некогда было этому удивляться. Растаявшее крыло шевельнулось, но так болело, что вряд ли удалось бы взлететь при необходимости. Даже если преимуществами полукровки, в которого он превратился, Ороро превосходил сейчас Хорея, это не значило, что он победит – Хорей прошел через войну, стал Ищейкой, он был куда опытней и хладнокровней.
Стена огня Ороро колыхнулась, осветилась синим, разорвалась и растаяла. Не успел Ороро моргнуть, как Хорей очутился совсем рядом и светящийся меч – длиннее, тоньше и ярче, чем помнил Ороро, – ужалил в плечо. Ороро со всей силы взмахнул крыльями, одновременно крутанувшись на месте. Ощерился от ярости, встопорщились когти по хребту, на сгибе локтей, коленях, нечто, выросшее на хвосте, тоже похожее на коготь, взметнулось и оставило глубокую рану на ноге захваченного врасплох Хорея. Тот отскочил, сдавленно ругаясь. Потрясение ясно читалось на его лице, но он быстро овладел собой, уж куда быстрее самого Ороро, который такого от своего тела не ожидал. Тело казалось чужим и двигалось само, ведомое разумным Голодом, что преследовало сейчас одну лишь цель – выжить. То был одновременно и голос его инстинктов, и ненасытная жажда крови и жизни, и он сам, чудом не затерявшийся на задворках сознания, как то обычно бывало.