Тигрица лежала рядом, её размеренное дыхание иногда помогало отрешиться от мыслей. Когда тигрица поднялась на лапы, возвышаясь над своей хозяйкой, Дамира даже не повела бровью. Но внимательный взгляд, с которым тигрица смотрела вперед себя, заставил девушку принять сидячее положение, слегка кривясь от боли. Сквозь прищуренные глаза она смогла хорошо разглядеть мягкую и одновременно тяжелую поступь лева в телесной оболочке. Из его груди вырвалось негромкое рычание. Дамира почувствовала, как сердце пропустило болезненный удар, слезы почти сразу наполнили её глаза, а с губ слетел болезненный стон. Тигрица встретила льва более чем дружелюбно, она потерлась об него, и уселась рядом, все еще прижимаясь телом и головой к хищнику по силе не уступающему ей самой.
- Ну вот, ты всегда появляешься так неожиданно,- сказала она, обхватывая колени руками. – Мне не хотелось, чтобы ты видел меня такой. Но почему-то негодования по этому поводу не испытываю. Рядом с тобой мне всегда было сложно в чем-либо быть не собой или притворяться. Ты пробуждал во мне те чувства, которые я давно похоронила. Сейчас чувствую почти тоже самое, душа снова холодеет. Вивьен ругает меня за это, я понимаю её переживания, в этом она стала похожа на Эду. Но для меня это самый простой способ справиться со всем, что происходит. Я бы хотела плакать, почти каждый день мы хороним кого-то, но не могу. Словно с того момента как мы расстались, я разучилась быть чувствительной. Видимо я позволяла это себе, только зная, что ты рядом. Творцец Всемогущий, какие глупости я говорю! – она громко выдохнула, злясь сама на себя.
Лев и тигрица продолжали смотреть на нее. Их взгляды действительно смягчись, будто они ждали именно это – момента когда она снова проявит слабость. Девушка ничего не могла с собой поделать. Пусть Адема и не было сейчас здесь, но его Хранитель был, часть его души была. И этого было достаточно, чтобы ощутить приступ горечи и тоски чрезмерно остро. Она раньше не любила – это правда. Творец подарил ей любовь, и сделал его испытанием. Вокруг царит хаос, смерть прокрадывается все ближе, она парит в воздухе та же легко как пыль, но все мысли, вся старания только для того чтобы притупить ту самую сильную боль которая терзает её изнутри. Каждый день она боится, что в одном из писем Редклиф сообщит о смерти Короля, и каждый раз сердце пропускает облегченные удары – он жив. Она все чаще прибегает ощущениями к цепям связавшим их, чтобы убедиться – все порядке.
- Действительно в кого я превращаюсь?! Для чего продолжаю бороться и оставаться живой? Будь я сильнее, то действительно делала это, потому что Творец доверил мне миссию. От меня зависит множество жизней. Но внутри, в душе, я понимаю, что делаю это совершенно по другой причине. Я убиваю, защищаюсь, чтобы услышать, что ты жив, чтобы тебе не сказали, что я мертва. Ничего не забыто, я помню все. Зачем и почему. Но почему же так сложно...
Она закрыла лицо руками. Слезы текли по её лицу, обжигая холодную кожу. Как её хотелось, чтобы порывы холодно ветра унесли всю ту горечь, которая словно кислота разъедала её кожу. Но этого не происходило. Он смогла восстановить свое дыхание. Тигрица легла рядом со своей хозяйкой, позволяя девушке запустить руки в шерсть. Она проявляла заботу, Дамира усмехнулась. Это была ироничная усмешка, искривившая её губы, глаза же казались пустыми. Дух заботился о ней, а что могла сделать она? Только жаловаться! Дамира погладила подошедшего льва. Он прощался. Но ушел не один. Тигрица последовала за ним. Дамира не была уверена, что она ушла в тоже место, что и Хранитель Адема, возможно у нее были свои причины оставить девушку одну. После того как Дамира выговорилась ей стало легче, стало легче дышать. Она надеялась, что Адем простит ей эту слабость, для него она должна была держаться и не поддаваться эмоциям так сильно, как дела это сейчас.
- Может, зайдешь внутрь?
Девушка поднялась и посмотрела на Вивьен все еще пустым взглядом.
- Давно ты здесь?
- Только вышла подышать,- сказала женщина, демонстрируя Дамире полупустую бутылку виски. В погребе держали не плохой запас горячих напитков. С началом боевых действий он умело опустошался. – Выпьешь?