Оруджев хорошо понимал, что Министерство строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности работает на пределе своих возможностей и что доклад его заместителя на таком высоком уровне может вылиться в то, что дружеская отрасль получит директивные указания, которые будет очень трудно выполнить. Поэтому, внимательно выслушав Динкова, Сабит Атаевич решил вмешаться.
— Ты, Борис Евдокимович, извини, — обратился он к Щербине. — Наш Василий Александрович был бы не против в первый раз после завершения строительства газопровода иметь все проектные компрессорные станции. Но ваше министерство не может пока обеспечивать такой график работы. Поэтому хватит спорить и давайте запишем в план так, как сказал Щербина. Я уверен, что выполнение Миннефтегазстроем этих обязательств решит все наши ближайшие проблемы, но затем будем думать и на перспективу.
План на новый год был сверстан на основании взаимных договоренностей, без административного нажима.
Оруджев всегда по возможности охотно помогал Миннефтегазстрою решать многие хозяйственные вопросы. Средств у Миннефтегазстроя СССР было меньше, чем у газовиков, поэтому Б. Е. Щербина и В. Г. Чирсков неоднократно обращались к ним за помощью. Особенно это касалось строительства жилых домов и других объектов социально-культурного назначения на месторождениях и на трубопроводах. Оруджев понимал, что все строится для работающих там людей, и не жалел на это денег своего министерства. Также он помогал Минтяжмашу, Минэнерго и другим министерствам, которые так или иначе участвовали в программах Мингазпрома. Он видел, что за решением каждого частного вопроса стоит реализация большой государственной программы, связанной с освоением новых регионов, увеличением добычи, хранения, переработки и транспортировки газа. Ради реализации этой программы Оруджев шел на дополнительные расходы даже ценой отсрочки решения некоторых частных вопросов своего министерства. На это в то время были способны немногие советские руководители.
Сабит Атаевич во всем был государственным человеком, он умел беречь деньги и в полной мере «выжимать» из своей отрасли прибыль для народного хозяйства. Если он видел, что благодаря дополнительным капиталовложениям можно дать стране больше газа, то, не задумываясь, шел на это. От подчиненных он требовал самоотдачи и безукоризненной дисциплины. Сам он постоянно двигался, бывал на местах, вникал во все вопросы, принимал оперативные решения. Свое дело он считал главным и требовал такого же к нему отношения не только со стороны подчиненных, но и от руководителей страны. Он был твердо убежден, что делает большое государственное дело, и неотступно следовал этому убеждению.
В начале 1974 года Сабит Атаевич Оруджев проводил заседание коллегии по установлению плана добычи газа объединению «Укргазпром» на текущий год. Сабит Атаевич заслушал сначала начальника объединения, а потом по каждому региону выступили начальники управлений.
Первое слово дали начальнику Укргазпрома Александру Георгиевичу Туманову. Он начал доказывать, что план добычи газа для его объединения установлен нереальный, так как добыча газа на Шебелинском месторождении начала падать, а строители компрессорной станции задерживали с вводом ее в эксплуатацию.
Сабит Атаевич все время прерывал Туманова, не соглашаясь с ним.
Затем слово взял Н. В. Петличенко. Он также сказал, что вопрос по установлению плана по Украине требует дополнительного изучения и его следует пересмотреть в сторону уменьшения добычи газа.
Сабит Атаевич не выдержал и прервал его выступление.
— Мне все понятно! — воскликнул он. — Петличенко только недавно назначен начальником управления и еще не совсем понимает поставленную задачу. Но мы ему поможем, подскажем, он все поймет. Это дело будущего. Но как вы, товарищ Туманов, могли решиться требовать уменьшения добычи газа? Ведь вы прекрасно знаете, как он нужен стране, каждому предприятию, каждой семье. Все они надеются на нас, на наше министерство. Не оправдать этих надежд мы не можем и вам не позволим! Поэтому давайте немедленно прекратим всякие разговоры о завышенности плана, а будем думать, как его выполнить. А кто не желает об этом думать, тому не место в газовой промышленности.
После этого заседание начало приобретать несколько иной характер. Появились предложения, началось их обсуждение. В результате были найдены варианты решения поставленной задачи.
— Вот видите, стоит захотеть, и вы все можете, — заметил Оруджев и, немного подумав, добавил: — Я, конечно, понимаю ваши трудности, они существуют, й сбрасывать их со счетов никак нельзя. Нужно постоянно помнить о них и думать, как преодолевать. Я тоже буду постоянно думать, как помогать вам в вашей работе. Но я не хочу больше слышать пораженческих речей.
Р. Г. Маргулов утверждает, что у Оруджева был свой стиль работы. Будучи крупным специалистом нефтегазового производства и мудрым человеком, он хватал идею, что называется, на лету, и интуитивно чувствуя ее перспективность, сразу же приступал к реализации, внося коррективы уже в ходе самой работы. Решение частных задач он целиком доверял своим подчиненным. Технические совещания при его участии были редкостью. Но его вмешательство всегда было своевременным и давало положительный результат.
Оруджев мало кому известен как крупнейший прогнозист развития энергетики в будущем. Особенно это проявлялось в периоды «нефтяных шоков». Тогда появлялось множество пессимистов, ратовавших за то, что необходимо свернуть поисковые и геолого-разведочные работы на нефть и газ. Оруджев же и в этих условиях свято верил в будущее нефтяной и газовой отрасли.
Будучи сторонником роста вовлечения в хозяйственный оборот нефтегазовых ресурсов, он в то же время не раз говорил о возрастающей ответственности перед обществом, перед нынешним и будущим поколениями. Он увязывал качество использования органических топлив с изменениями таких базисных факторов развития, как демографический и экологический. К сожалению, в те годы идеи Сабита Атаевича об экологической защите людей считались одними из самых бесполезных в практическом отношении разделов энергетики. Не жаловали их ни политики, ни ученые.
Многие работники отрасли вспоминают о том, как интересно и поучительно Сабит Атаевич проводил селекторные совещания и коллегии Мингазпрома. На этих мероприятиях он, как правило, вначале создавал такое напряжение, что у некоторых ответственных работников буквально нервы не выдерживали. Но, нагнав таким образом страха, министр, желая разрядить обстановку, вдруг переходил на лирические отступления. Он начинал рассуждать о том, что кто-то, взяв повышенные обязательства, их не выполняет. При этом его любимой поговоркой была: «Сколько ни говори «кишмиш», во рту слаще не станет». Или начнет рассказывать о том, как однажды у него свело руку и как он ее реанимировал. И все это с юмором, под аплодисменты слушателей. Разрядив обстановку, Сабит Атаевич опять возвращался к производственным вопросам.
Назначение работников на новые должности Сабит Атаевич нередко осуществлял весьма оригинальным способом. Об одном из таких эпизодов вспоминал Николай Васильевич Петличенко. Это произошло во время его отпуска. Вечером неожиданно позвонил Оруджев.
— Ты дома? — поинтересовался министр.
— Дома, — ответил Петличенко.
— А почему ты дома сидишь? — удивился Оруджев.
— У меня еще неделя отпуска, поэтому занимаюсь домашним хозяйством.
— Это хорошо, но утром завтра позвони мне из кабинета начальника управления капитального строительства.
— Зачем мне звонить из его кабинета, когда у меня свой есть? — удивился Николай Васильевич.
— Я говорю — позвони оттуда! — потребовал Оруджев.
На следующий день Петличенко взял ключи от нужного помещения и позвонил Сабиту Атаевичу. Поздоровавшись, Оруджев пригласил Петличенко зайти в его кабинет. Когда тот вошел, Сабит Атаевич сказал:
— Ты назначаешься начальником управления капитального строительства вместо Колотилина, уезжающего в Афганистан. При этом мы вводим тебя в состав коллегии Мингазпрома. Поэтому хватит отдыхать. Принимай дела и начинай работать.