О стиле руководства Оруджева оставил свои воспоминания и Константин Анатольевич Демидов, который с 1973 по 1977 год был начальником инспекции при Министерстве газовой промышленности СССР. По его утверждению, все заседания коллегии Оруджев вел по-деловому, четко, умело. При этом он рассматривал самые актуальные вопросы и принимал конкретные решения.
Проблемы, связанные с крупными авариями, повлекшими человеческие жертвы, как правило, обсуждались только на закрытых заседаниях коллегии. Эти сведения нигде не сообщались и не печатались. Но Сабит Атаевич считал, что о ходе этих заседаний и их результатах должны знать многие руководители газовой отрасли, с тем чтобы своевременно проводить профилактические меры.
Но на одном из таких заседаний начальник первого отдела напомнил министру:
— Сабит Атаевич, вы, наверное, забыли, что этот вопрос необходимо рассматривать на закрытом заседании.
Оруджев встал и, вспыхнув, «осадил» поборника правил:
— Как может быть заседание коллегии закрытым, когда это касается всех! Сегодня у одних авария, завтра она может быть у других. Мы должны сообща принимать меры по их предотвращению!
После этого случаи аварий хотя и обсуждались на закрытых коллегиях, но на них начали приглашать и некоторых других руководителей, которые были напрямую связаны с подобного рода производством.
По утверждению хорошо знавших его людей, Оруджев каким-то внутренним, интуитивным путем чувствовал людей, составляя о них мнение уже после первой беседы. Он не любил ловкачей, не терпел бесчестных и лживых.
По воспоминаниям Демидова, однажды он позвонил чиновнику, гораздо выше его рангом, и попросил объяснить ситуацию на газопроводе, предварительно выслушав об этом информацию начальника инспекции. Тот, желая снять с себя вину, начал излагать события в другом ключе, но, естественно, был уличен во лжи.
Оруджев внимательно относился ко всем письменным жалобам сотрудников, поступавшим в его адрес. Если жалобы, изложенные в письмах, подтверждались, то Оруджев был беспощаден и сам принимал решение по каждому вопросу. Но при этом кляузы и анонимки Сабит Атаевич попросту рвал и не брал их во внимание.
Министра очень раздражали невыдержанность, поспешность и несоблюдение элементарного этикета. Однажды на одном из совещаний по вопросам развития газового комплекса Западной Сибири, которое проходило в правительстве, слово было предоставлено Оруджеву. В это время заместитель министра по капитальному строительству, только что вернувшийся из северной командировки, желая «помочь» Сабиту Атаевичу, предложил:
— Разрешите, доложу я, так как лучше знаю этот вопрос!
Ему дали слово, и он обстоятельно все доложил. Но этим поступком он себя скомпрометировал в глазах Оруджева. После заседания Сабит Атаевич вызвал его и сказал:
— Заместитель министра, который знает лучше, чем я, мне не нужен.
После этого инцидента провинившийся вынужден был написать заявление об уходе.
Не нравились Сабиту Атаевичу специалисты, переведенные с периферии в Москву и начинающие свою деятельность с просьб о хорошей квартире в центре, а телефоне и прочих удобствах. Оруджев считал, что он должен сам позаботиться о работнике, когда лично убедится в полезности его труда.
У Оруджева были и свои личные приемы управления, которые строились на сочетании доверия специалистам отрасли, коллегиальности принимавшихся решений и единоличной воли министра. У него существовала четкая система взаимоотношений с руководством страны, республик, областей и других ведомств. Несмотря на то, что даже на первых порах работы он на всех уровнях защищал и отстаивал интересы отрасли, другие руководители к нему относились с пониманием и уважением. В их числе были А. Н. Косыгин, В. Э. Дымшиц, В. И. Долгих, А. К. Кортунов, Б. Е. Щербина и многие другие.
Однако много неординарных решений принимал Сабит Атаевич единолично. Некоторые из них сыграли решающую роль в развитии газовой промышленности.
Одно из них связано с освоением Оренбургского газового промысла и строительством завода, работавшего с сернистым газом. Первая очередь этого завода по переработке сернистого газа была запроектирована и построена на оборудовании советского производства. Запустили установку, она проработала короткое время, пока не произошел разрыв аппарата с тяжелыми последствиями. Министр вылетел на аварию и на месте принял решение: пуск завода прекратить, установку демонтировать, а необходимое оборудование закупить за границей.
Это решение было принято без предварительного согласования с правительством, без создания специальной комиссии, что в те времена считалось грубым нарушением. Но Сабит Атаевич добился реализации своего решения. Закупили оборудование, и первую очередь завода в 1974 году уже пустили в эксплуатацию и в этом же году вывели на проектную мощность — 15 миллиардов кубометров по переработке сернистого газа. Страна начала получать газ, конденсат и чистую серу, а также другие продукты.
Второе смелое решение государственной значимости, принадлежащее Оруджеву, связано со строительством двенадцати переходов газопроводов через Куйбышевское водохранилище. До этого Мингазпром и Миннефтегазстрой совместно с проектантами и учеными долго обсуждали маршрут прохождения трассы газопроводов с севера Тюменской области в центр страны. Мнения разошлись принципиально. Мингазпром доказывал рациональность прохождения трассы через Куйбышевскую область с переходом через Куйбышевское водохранилище. Миннефтегазстрой считал необходимым вести ее через Оренбургскую область с выходом на Александров Гай.
Специалисты Мингазпрома возражали по той причине, что трасса, проходя через Оренбургскую область, имела на большой протяженности активно коррозионные грунты, что со временем грозило авариями и прекращением поставок газа. Это подтверждал и опыт работы газопроводов в коррозионных грунтах систем Бухара — Урал и Средняя Азия — Центр. Миннефтегазстрой настаивал на своем направлении, мотивируя тем, что там сосредоточена строительная техника — трубоукладчики, бульдозеры и другая техника, которая была задействована на строительстве газопровода Оренбург — Александров Гай. Отказ от переброски ее на новое направление сулил большую экономию средств и времени, чему в те времена придавалось особое значение. Понимая это, заместитель министра Миннефтегазстроя Ю. П. Баталин на одном из совещаний доложил, что с учетом переброски техники и строительства перехода через Куйбышевское водохранилище ввод в строй газопровода придется перенести на год.
Оруджев принял беспрецедентное решение — построить все переходы через Куйбышевское водохранилище (протяженностью более 20 километров каждый) своими силами. Но в Мингазпроме не было необходимых для этого строительных организаций. Сабит Атаевич отдает приказ перебазировать трубоукладочное морское судно из Каспийского моря в Куйбышевское водохранилище. В итоге строительство двенадцати переходов завершается досрочно, дав дорогу потокам тюменского газа по новому направлению на год раньше, чем предлагал Миннефтегазстрой. Это решение было настолько неожиданным и революционным, что ввергло в шок многих специалистов, а затем вызвало бурю одобрительных отзывов.
Методы управления Оруджева сочетали в себе глубокие знания, научный подход и эмоциональные проявления, свойственные его натуре. В. Г. Чирсков вспоминает, что в середине 1960-х годов в Башкирию, в Нефтекамск, где он в то время работал, на проверку прилетел С. А. Оруджев, в то время первый заместитель министра нефтяной промышленности СССР. Тогда старые башкирские месторождения стали постепенно затухать, но появлялись новые, в том числе и Арланское. Нефтекамск был его центром, и обустройством этого промысла и города активно занимались руководители всех уровней. Там находилось нефтепромысловое объединение «Арланнефть», посещение которого и стало целью приезда Сабита Атаевича.
Внимательно изучив организацию учета добычи нефти на новом промысле, Оруджев остался очень недоволен состоянием документации. После обстоятельного разговора с руководством этого промысла на самолете Ан-2 он улетел на Таймазинское месторождение. Там, посмотрев архивы, он обнаружил старую документацию по учету добычи нефти и прихватил ее с собой.