Кейд мельком взглянул в лицо Императора, в надежде прочесть какие‑нибудь чувства на нем. Однако только напрасно потерял драгоценные секунды, поскольку в этот момент подошла его очередь. Лицо же Императора волнующе отличалось от того, что он ожидал увидеть. Никакой особой одухотворенности. Обычное лицо мудрого, спокойного человека, привыкшего с высоты своего положения рассуждать о важных и великих проблемах…
Гвардеец рядом с Кейдом тихо прошептал, скривив рот:
— Даяния в левой руке.
Кейд открыл было рот, чтобы заговорить, но гвардеец неожиданно оборвал его:
— Молчать, — в его голосе зазвучали металлические нотки.
— Но… — начал было Кейд, однако ему прямо в лицо глянуло дуло боевого оружия.
Гвардеец угрожающе мотнул головой в сторону двери, приказывая выйти. Кейд понимал, что перед ним не какой‑нибудь сопляк–недоучка, вроде тех охранников, которые сторожили дворцовую площадь. Этот был рангом не ниже Воина, не боец, конечно, но великолепно натренированный страж порядка. Стоит Кейду сделать одно неверное движение, и от него через несколько секунд останется лишь горстка пепла. К тому же другие гвардейцы тоже смотрели в их сторону, над залом нависла гнетущая тишина…
Кейд молча вышел из ряда и попятился к боковой двери. Гвардеец последовал за ним, не спуская с него глаз.
Когда двери за их спинами закрылись, гвардеец, все еще держа оружие в боевой готовности, прочитал Кейду короткую, но унизительную лекцию о мещанах, которые представления не имеют о своих обязанностях и понапрасну тратят драгоценное время Императора, словно он какой‑нибудь приказчик в магазине. Кейд понял, что даяние — непреложное правило для всех мещан, такое же обязательное, как выкурить косячок, если тебе его предложили. Такая незначительная мелочь, а из‑за нее он теперь еще целый месяц не сможет прийти к Императору и изложить свое дело!
Ему внезапно стало невыносимо больно от бессмысленной несправедливости происшедшего. Словно он был неопытный Новичок, попавший в самый разгар Битвы. У Кейда даже горло перехватило от отчаяния и паники. Однако на сей раз он уже понимал, что никто, кроме него самого ему не поможет. Полагаться на Верховного Понтифекса или на Членов Правления Империей ему не приходилось. Если нити заговора ведут так высоко, может оказаться, что большая часть знати принимает в нем участие. Его охватила горечь разочарования. Всю свою жизнь он посвятил служению Императору и Ордену, и вот сейчас, когда он, рискуя собственной жизнью, пытается выполнить высшую миссию, его выставили из зала, словно мелкого карманника или жулика. И за что! только за то, что ему не хватило зелененьких, чтобы преподнести их властям!
А гвардеец, не обращая внимания на отчаяние Кейда, продолжал выговаривать, ругая глупого мещанина за то, что тот не оказал должного уважения Императору.
— Должного уважения! — неожиданно взорвался Кейд. Он выпалил это так громко, что эхо покатилось волной по коридору. — Да что ты можешь об этом знать, глупец! Я рискую собственной жизнью. Я выполняю долг, оберегая безопасность, а может и саму жизнь Императора, а он мне толдычит про уважение. Какое может быть уважение, когда вокруг Императора зреет заговор! Я пытался предупредить… — неожиданно жалость к себе остыла, заглушённая волной страха. Еще секунда, и он мог назвать свое имя. И тогда пощады ему не будет. Его уничтожат на месте, уничтожат, как опасного маньяка–убийцу, который явился в Императорский дворец с тайным умыслом.
Но одетый в серое гвардеец стрелять не стал, хотя дуло оружия продолжало смотреть в лицо Кейду, а палец лежал на спусковом крючке.
— Ага, вот как, значит заговор? — насмешливо произнес гвардеец. — Ты что сумасшедший или… — внезапно его тон изменился. — Кто бы ты ни был, а разбираться с тобой будут сами Оружейники. Иди.
Кейд потерянно побрел по коридору, мысленно готовясь к смерти. Если из Пещер Вашингтона ему удалось удрать, благодаря случаю, то уж здесь такого шанса больше не представится. Он знал, что к зданию Дворца примыкал Конвент, и у каждого Оружейника наверняка было описание его внешности с приказом уничтожить на месте. Кто бы мог подумать, что какая‑то нелепая мелочь может стоить ему жизни!
— Сюда! — скомандовал гвардеец, дулом оружия указывая на лифт.
Когда они вошли, стражник нажал необходимую кнопку, и лифт взмыл под самую крышу Дворца. Выйдя на верхнем этаже, они оказались в небольшой прихожей, в которой нес службу какой‑то Воин.
— Сэр, — сказал гвардеец, отдав честь, — пожалуйста, позовите дежурного Оружейника.
Караульный с интересом уставился на Кейда. Должно быть, никак не мог сообразить: что же такого натворил этот несчастный мещанин. Затем он наклонился к стенной панели и произнес несколько слов. Дверь открылась. Они прошли через комнату ожидания в саму приемную, где их уже ждал дежурный Оружейник. Подходя к столу Кейд отрешенно разглядывал узор на линолеуме, стараясь взять себя в руки и набраться мужества перед неизбежным. Он не мог заставить себя посмотреть в глаза своему палачу.
Однако выстрела не последовало. Вместо этого послышался голос — сухой, четкий; на удивление знакомый:
— Как, а мы думали ты… — начал изумленно Оружейник.
— Тихо, — полушепотом оборвал его Кейд, поднимая взгляд.
Дежурным Оружейником оказался Кэнделл из Дэнвера, его товарищ и Брат по оружию. Они дружили несколько лет еще до того, как Кейда перевели во французский дивизион. После первой секунды недоумения Кэнделл взял себя в руки, теперь его лицо ничего, кроме равнодушия и серьезности не отражало. Кейд догадывался, что сейчас на уме у его бывшего товарища. Он наверняка думает, будто Кейд выполняет какоето тайное поручение, связанное с имперской безопасностью А раз так, то выдавать товарища нельзя, хотя он бы никогда не спутал мнимого Кейда с настоящим.
— Гвардеец, в чем его обвиняют? — сухо поинтересовался Кэнделл, поворачиваясь к охраннику.
— Сэр, этот отъявленный негодяй отказался преподнести добровольное даяние во время аудиенции. Он позволил себе дерзость разговаривать в присутствии Императора, а когда я вывел его из зала, принялся кричать что‑то о заговоре. Мне показалось все это слишком подозрительным. Думаю, он сумасшедший, или же… — он многозначительно покосился на Кейда, — или же действует со злым умыслом, — докончил он
— Совершенно верно. Вы правильно поступили. Я займусь им. Возвращайтесь на свой пост, — все это было сказано бесстрастно, приказным тоном.
Когда же оба Оружейника остались один на один, Кэнделл позволил себе расплыться в добродушной улыбке.
— А мы все считали тебя погибшим, Брат. К нам даже поступил приказ уничтожить опасного преступника, который выдавал себя за Оружейника, — он подошел к Кейду и ободряюще похлопал по плечу. — Это просто здорово, что ты пришел сюда. На дворцовой службе кроме меня еще несколько твоих товарищей. Братья Россо и Бэнкер. Они наверняка обрадуются, услышав такую замечательную новость. Чем могу тебе помочь?
Кейд вдруг почувствовал себя словно заново родившимся. Он ожил, мысли завертелись в голове с новой силой. Отвести его к Императору? Нет, теперь уже не за чем беспокоить Властителя подобными проблемами. Раз уж все сложилось именно так, то и Правая рука Императора сумеет навести порядок во всей этой неразберихе.
— Отведи меня к Верховному Правителю, Брат. Как можно скорее, — нетерпеливо произнес Кейд, оборачиваясь на дверь, словно боясь, что их кто‑нибудь может подслушать.
Кэнделл жестом приказал ему следовать за собой, не задав ни одного вопроса. Он повел Кейда вниз по лестницам, по коридорам и узким переходам. Кейд видел, как перед аккуратной серой униформой открываются все двери, а часовые отдают честь.
Наконец они прошли через апартаменты, которые совсем не отличались изысканностью или роскошью. В прихожей сидели и ждали несколько человек. Рядом находилась ярко освещенная комната связи, где работали специально обученные гвардейцы. Работала аппаратура, операторы получали и отправляли информацию во все концы света. Чуть дальше находилось довольно просторное помещение с ровными рядами столов. За ними сидели шифровальщики, обрабатывавшие полученные и отправляемые данные. Дальше шел целый ряд маленьких комнат, где уже опытные военные работали над папками с секретной документацией и надиктовывали сообщения на ленту. Со скоростью скутеров шмыгали под носом курьеры, принося и унося материалы, работа шла в полную силу, четко и размеренно. Это было первое и поверхностное знакомство Кейда с государственной машиной управления.