Принц и конь посмотрели друг на друга, удивляясь тому, как легко оба поддались хандре. Кай улыбнулся, погладив Октавия по щеке:
— Поехали лучше куда-нибудь, освежимся. Как насчет охапки самого лучшего овса?
Октавий вскинул голову, заржав.
— Отлично. — Кай вскочил. — Мартен! Мартен, где ты, бродяга! Пора ехать!..
Ему ответила тишина. В недоумении принц обернулся по сторонам, его лицо стало мрачным. Он совсем забыл, что в новое приключение отправился без оруженосца. Кстати, это был уже третий в этом году. Юный негодяй — молоко еще на губах не обсохло! — удрал с одной из недавно спасенных из лап людоеда принцесс. Вот так запросто взял и удрал, оставив только исчерканную корявым почерком записку в которой Кай насчитал двенадцать орфографических ошибок. В ней прохвост сообщил, что намерен «жыница во што бы та ни стала»…
Но этот хоть ничего не взял. Прошлый улетучился вместе со всей наличностью Кая, а тот, что был до него, утащил дорогой, украшенный изумрудами кинжал.
— Ладно, — сказал принц, решив, что расстраиваться не стоит. — Всегда можно найти другого оруженосца.
Октавий утвердительно кивнул, топнув копытом.
— Тогда вперед, труба зовет… Эй! Это что?! — Кай уставился на свой сверкающий нагрудник. — Царапина! Ты посмотри, царапина!
Принц перевел взгляд на валяющихся тут и там разбойников.
— Мерзавцы! Знали бы они, сколько нынче стоят доспехи у гномов! Теперь вот починять! Ай, ладно…
Кай махнул рукой и принялся собираться в дорогу. Жеребец ухмыльнулся.
ГЛАВА 2
— Сдавайтесь, господин дракон! Я отрублю вам вашу дурацкую голову!
Поднялся ветер, голова дракона угрожающе покачнулась, и тут свистнул меч. Хватило одного движения, чтобы снести страшилищу уродливую башку.
— Получай!
Герой поднял меч и замер в позе победителя. Потом резко развернулся и наотмашь рубанул другое чудище, которое уже подкрадывалось к нему сзади.
Чудище рухнуло как подкошенное.
— Будешь знать!
Маленький мальчик, сидящий под большим раскидистым деревом, открыл рот от восторга и принялся хлопать грязными ладошками.
— Нравится?
Эмма сдула челку с бровей и широко улыбнулась. Подобные представления ребенку очень нравились. Воображая себе, что перед ней не куст репейника, а дракон, что в руках не деревянный меч, а настоящее оружие, Эмма чувствовала себя истинным героем. Рыцарем в доспехах. И при этом не имело значения, что чудовища это всего-навсего сорняки, захватившие обширные территории королевского сада, а она семнадцатилетняя принцесса. Воображение давало ей свободу почувствовать себя совсем другим человеком.
Поглядев на срезанную головку репейника, Эмма вздохнула.
Все только мечты и мечты, никакой надежды на позитивные перемены. Да, она не мужчина, ей никогда не стать воином.
Принцесса воткнула «меч» в землю и уселась рядом с Витти. Витольд, которому стукнуло уже два года, обхватил ее руками, неуклюже целуя в щеку. Девушка обняла его за плечо. Кот Баламут сидел под ближайшим кустом и посматривал на мир сытыми прищуренными глазами. Хотя он и был еще котенком, но детские забавы, которые обожала его хозяйка, Баламута нисколько не интересовали. Как все кошки, он считал себя гораздо умнее людей.
— Дни летят, — сказала Эмма, подпирая голову обеими руками. — Скоро я стану королевой. Меня выдадут замуж, и я уеду отсюда навсегда. Ты будешь скучать, Витти?..
Малыш колотил палочкой по земле, целиком увлеченный этим занятием.
Эмма сорвала травинку.
С каждым днем надвигалось неизбежное, и родители Эммы, король Астальф и королева Ластинда, прилагали все усилия, чтобы матримониальная сделка не сорвалась. Бедняги совсем позеленели и высохли, старясь угодить будущим родственникам. Они вбили себе в голову, что для Эммы нет лучшего на свете жениха, чем прыщавый и толстый Тагульф из соседнего королевства. Принцесса лишь трижды виделась с ним. Он был отвратителен. Даже не своим безобразием, не прыщами с белыми головками, усеивавшими пухлую физиономию, а непролазной дремучестью. Манеры Тагульфа тоже оставляли желать лучшего. Привычка ковырять в носу при всех, а потом мазать его содержимым одежду соседа приводила Эмму в шок. Тагульф, по слухам, занимался этим и сейчас, даже когда ему стукнуло восемнадцать.