— Чем же я могу тебе помочь? — уже мягче спросил Шенн.
— Не мне, а ему! Ты же фагир, ты многое знаешь! — Далмира заглядывала ему в глаза. — Ты умеешь врачевать, спаси его от яда морронов!
Шенн покачал головой:
— Чтобы лечить человека, надо знать, чем он болен. Я не знаю. Это зелье делали из трав Гунорбохора, видимо, и противоядие может быть сделано только из них. Если оно существует.
— Может, ты просто не хочешь ему помочь? — глухо спросила она, глядя на пламя.
— Нет, Далмира, очень хочу. Почему ты так говоришь?
— Прости, Шенн, просто я… люблю его. И если его не будет, мне кажется, я тоже умру.
Шенн рукой взъерошил свои непослушные волосы:
— Любить человека бессмысленно: он может погибнуть, исчезнуть, предать… Надо любить то, что есть в человеке: его ум, его волю, смелость, честь, доброту. Это остается, даже если человек умрет, в нашей памяти, и в его поступках, в том, что он оставляет после себя. За это я и люблю вас всех: тебя, Улнара, и даже Маррода, поступки которого мне не всегда по душе. Но что я знаю о его жизни, которая сделала его таким, какой он есть?
Далмира молчала. Она услышала то, что хотела, и ей было грустно и радостно. День разгорался. Оранжевое светило поднималось все выше, и стало теплей. Загудели над травой проснувшиеся мошки, зазолотились купола над городом, и легкий ветер играл с усыпавшими берег цветами.
— Надо идти, — сказал, поднимаясь, Шенн. — Я слышал, люди Гретворна не церемонятся с узниками, к тому же Улнар болен.
— Я пойду с тобой.
— Хорошо, подождешь меня в городе.
— Куда это вы собрались? — спросил, появляясь рядом с Шенном, Маррод. Следом за ним из низины поднялся Улнар.
Фагир только развел руками:
— Как же ты сумел…
— Улнар! — Далмира бросилась к воину и обняла его. Улнар пошатнулся. — Что с тобой?
— Его пытали, — сказал Маррод, — мастер, ты мог бы осмотреть его раны.
— Идем к воде, — сказал Шенн.
Далмира тихо ахнула, глядя на исполосованную кнутом спину воина.
— Ничего, заживет, — успокаивал ее Улнар, пока Шенн мазал его спину целебными мазями, которые фагир всегда носил с собой.
— За что тебя так? — спросила девушка.
— Теперь уже неважно, — сказал Шенн, обертывая рассеченную кожу мягкой тканью. — Учитель правильно говорил: пока люди не научатся доброте и не перестанут убивать и калечить друг друга — нельзя давать им оружие Древних. А когда научатся — оно станет им ненужным.
— Если люди перестанут убивать — зачем вообще им оружие? — спросил Маррод.
— Именно. И такое время придет, — убежденно сказал Шенн.
— Не при нашей жизни, — ответил эльд, — и вообще никогда. Люди таковы, что всегда будут выяснять, кто лучше, сильнее и удачливей. Они всегда будут драться за лучший кусок хлеба, лучшую одежду, лучший дом, за то, чтобы иметь больше, чем у соседа. А не будет мечей, начнут драться кулаками, чем угодно. Таковы мы все.
— Таков ты, Маррод, — проговорил Шенн.
— Все, — повторил эльд. — Только некоторые этого еще не понимают.
— Послушай, Маррод, лучше расскажи, как вы с Шенном сумели спастись, — прервал спор Улнар. — От эмонгира остались одни угли, снаружи были гротхи, и они убивали всех…
— Не мастер я рассказывать, — ответил эльд. — Пусть Шенн расскажет, если хочет.
Шенн молчал. Он сам не понимал, что тогда произошло. Огонь охватил всю башню, выхода не было. Единственный спуск вниз дымился, лестница могла рухнуть каждое мгновение, но Маррод схватил фагира за руку и потащил за собой. Они спустились на этаж, и крыша с грохотом обрушилась, хороня всех, кто не успел покинуть эмонгир, но в последний миг эльд успел отпрыгнуть в сторону, чудом удержавшись на останках этажа. Накинув на Шенна плащ, Маррод бросился куда–то в дым. Шенн ничего не видел, но спутник уверенно вел его мимо падающих балок и пышущих огнем стен. Это было безумие, огонь опалил волосы фагира, кожу жгло, одежда дымилась, но он бежал вслед за Марродом, пока эльд не остановился и не протолкнул Шенна между гигантскими колесами. И прыгнул туда сам.
Скакавшие вокруг гротхи увидели их, но звери боялись огня, и упирались, не подходя ближе. Стоять возле огромного полыхающего костра было невозможно, и Маррод пошел навстречу врагу. Шел спокойным, неторопливым шагом, так, словно впереди были друзья…
То, что затем увидел Шенн, не умещалось в его сознании. Гротхи ринулись на одинокого воина, окружили его. Лязгая зубами, звери тянулись к нему, пики поднялись в воздух и… Маррод исчез.
Исчез — и возник за их спинами. И его меч замелькал с невероятной быстротой. Чудовища падали наземь от подрубленных сухожилий, всадники умирали быстрее, чем успевали поднять оружие. Затем он снова исчез — и вновь появился, чтобы убивать. Гротхи в страхе поворачивали зверей. Они не знали, как одолеть такого человека. И совсем рядом послышался боевой клич наступавших арнов…