Четыре предводителя багаудов и несколько дружинников подъехали к воротам. Зигфрид затрубил в рог.
— Кто вы такие и что вам надо в моих владениях?
— Я Зигфрид, сын Зигмунда Вельсунга, короля франков, и зять бургундских королей. Клянусь Воданом, мои воины не тронут твоего добра. Дай нам только перейти мост и разрушить его, чтобы задержать гуннов. Ты, сенатор, слывешь честным и справедливым, зачем же нам враждовать?
— Этот мост построен не для того, чтобы его разрушали невежественные варвары. Клянусь Митрой, твоя шайка не ступит на мост, пока стоят эти стены.
— Подлец же ты! — не выдержал Меробауд. — С нами женщины и дети!
— Вы сами выбрали для них такую участь. Но вы все же граждане Империи, и я согласен защитить вас от гуннов. Но сначала сдайте оружие и покиньте эту шайку варваров и беглых рабов, которые подбивают вас грабить и убивать вместо того, чтобы возделывать землю.
Глаза всех обратились на Меробауда. Крестьянин разгладил бороду и хитро прищурился.
— Ох и добрый ты, господин. Только армориканского мужика не перехитришь. Как же, станешь ты из-за нас ссориться с патрицием или глядеть, как гунны грабят твои земли.
— Честь Публия Сервилия стоит больше его владений.
— А у нас, по-твоему, чести нет? Наш конунг нас никогда не предавал, а мы отдадим его гуннам на расправу? А в награду нам позволят снова платить налоги и кланяться всякому дармоеду? Иуда, и тот получил больше!
Зигфрид обнажил меч.
— Публий Сервилий! Вызываю тебя на поединок. Падешь ты — я пройду через мост; погибну я — мои воины пойдут другой дорогой. Выходи, если ты мужчина! Не будем прятаться за спины воинов.
Сервилий презрительно усмехнулся
— Римская доблесть состоит не в поединках со всяким встречным бродягой. Когда я останусь последним защитником крепости, то приму твой вызов.
— Пусть же нас рассудят боги войны!
Зигфрид и его спутники повернули коней, и вскоре весь отряд скрылся в лесу.
Сервилий отдал дезинтегратор Олимпию (только его сенатор научил обращаться с Оружием Солнца), спустился со стены и направился ко входу в подземелье. Раб подал факел, чашу вина и хлебец. Сервилий сошел вниз. Ход направо вел в подвал, где были заперты рабы, ход налево — в языческую молельню. Богатый и могущественный землевладелец в Галлии мог позволить себе то, что преследовалось императорским эдиктом.
Небольшое помещение без окон напоминало пещеру. Сервилий зажег огонь на алтаре, и пламя осветило фреску: Митра, вечно юный бог Солнца, в развевающемся красном плаще, закалывает могучего черного быка. Эта картина всегда наполняла сердце Сервилия спокойствием и уверенностью в своих силах. Пусть невежды представляют Солнце молодым мясником — посвященные знают большее. Митра — это дух, добро, благородство, порядок. Черный Бык — материя, зло, низость, мятеж. Солнце каждый день, каждый год шествует по небу неизменным порядком. И такой же порядок, разумный и гармоничный, должен царить на земле. Врагов же его следует поражать мечом: зло не отступит перед молитвами и проповедями, царство Солнца не придет к трусам, не противящимся злому.
Сервилий совершил возлияние, возложил пол-хлебца на алтарь и съел остальное, запивая вином. Митра делил трапезу со своим воином. Христиане украли этот обряд, назвав его причастием.
— О Солнце, вечное и непобедимое! Да поразит твое оружие презренных земнородных, да восторжествует космический порядок над невежеством и беззаконием!
А в это время Секарий, потрясая крестом, витийствовал перед колонами:
— Возлюбленные братья! Господь в своем милосердии дает чудесную помощь в битве не только верующим в него, но и тем праведным, чьи глаза еще застланы пеленой язычества. Сегодня вашему господину явился муж в сверкающих одеждах и вручил ему непобедимое оружие, способное поразить целое войско. Сила этого оружия — от солнца, а Солнце — это спаситель наш Иисус Христос, хотя многие из вас и почитают светило под языческими именами Белена и Луга …
Жилистый старик с суковатой палицей в руках несмело прервал аббата.
— Прости, святой отец, только ведь багауды — такие же мужики, как и мы. Неужто и их покарает небесное оружие?
— Вы — из благочестивого и трудолюбивого племени сентонов, а мятежники — арморики, всем известные колдуны и воры. Я не говорю о прочих — бургундах и рабах, место которым на галерах. Опояшитесь же оружием, преисполните мужеством ваши сердца, и Господь предаст в ваши руки врагов со всеми награбленными ими сокровищами, и наградит вас раем в жизни вечной!
Багауды вышли из лесу, готовые к штурму. Посредине рабы катили таран — тяжелый дубовый ствол, привязанный к телеге. Другие повстанцы тащили вязанки хвороста, чтобы засыпать ров, и наскоро сколоченные лестницы. Спешившиеся бургунды прикрывали их, обстреливая из луков защитников виллы.
В окуляре прицела Сервилий видел Зигфрида. Нет! Пусть кичливый варвар увидит гибель своего войска. Сенатор поймал в прицел передний конец тарана, обделанный наподобие бараньего лба.
Раздалось гудение, и воздух странно задрожал. Таран вдруг стал таять, будто сосулька, и осыпаться трухой. Толкавшие его рабы не успели даже удивиться этому. Один за другим они стали оседать страшными грудами мяса и костей, как будто невидимые людоеды мелко рубили их для своего пиршества. Поверх этих груд валялись головы, руки … Незримый конус всеразрушающих лучей становился все шире и мощнее, поражал все новые жертвы. Щиты рассыпались трухой, панцири — железным порошком. В ужасе багауды бежали к лесу. В мозгу у каждого билась единственная мысль — дальше, дальше от страшного незримого врага! А позади раздавался победный клич людей Сервилия: «Вот Оружие Солнца!».
Охваченные паникой, багауды неслись через лес к своему обозу. За их спинами уже падали деревья. Германские женщины, бывало, останавливали бежавших воинов. Но галльские крестьянки своими воплями лишь усилили общую панику. Опрокидывая телеги, давя друг друга, мужчины, женщины и дети скатывались в глубокий овраг позади лагеря и, словно напуганное стадо, неслись вниз по оврагу. И вдруг передние ряды беглецов остановились. Поперек оврага, выставив вперед мечи и копья, стояли в несколько рядов воины Ярослава. Впереди, взобравшись на пенек, Бриан поднимал обеими руками свой золотой амулет.
— Остановитесь, во имя Солнца! Разве не видите: страшное оружие не всесильно, его незримые стрелы не достигают оврага. Не Солнце его дало сенатору, а злые демоны!
Оглянувшись, беглецы увидели бургундов, точно так же перегородивших овраг. Впереди с секирой в руке стоял Зигфрид.
— Трусы! Так-то вы защищаете свои семьи! Где ваше оружие? Женщинам и детям оставаться здесь, а мужчины пусть подберут оружие и поднимутся к обозу. Римляне уже идут!
Из толпы выступил рыжий мордатый верзила с вилами наперевес.
— Хватит тебе командовать, конунг! Пропади она пропадом, эта свобода, если из-за нее надо терпеть такие ужасы. Сдадимся доброму господину, так хоть живы будем. А ты воюй с драконами сам!
И тут рыжий с диким воем согнулся пополам: секира Зигфрида врубилась ему в печень. Второй удар раскроил верзиле череп.
— Туда тебе и дорога, трус паршивый!
К ним шел Меробауд, потирая ушибленную тяжелой веткой голову.