Без лишних слов, так как времени было мало - охранник проводил в туалете около семи минут - агент приблизилась и, быстро вынув шприц с жидкостью, вонзила арестованной в шею.
Та отключилась почти мгновенно, обмякнув на руках Аверты. Тогда последняя уложила бесчувственное тело на кровать, достала тонкий нож для колки льда и резкими точными движениями перерезала артерии на запястьях женщины. Потом, немного подумав, сделала порез на правом запястье более неровным, как будто арестованная, будучи правшой, не справилась левой рукой с первого раза.
Далее Аверта развернула тело боком к стене, чтоб охранник не сразу заметил “самоубийство” через камеру видеонаблюдения, сейчас отключенную. Оставила рядом с убитой нож, который вполне могли не заметить при обыске эти неучи из охраны.
Все. Дело сделано. Почти.
Агент вернулась в свою комнату так же быстро и бесшумно. Там осмотрела свою одежду на предмет пятен крови и осталась довольна: все было выполнено чисто. Система слежения вновь функционировала как надо, никаких следов чужого присутствия не оставлено.
Лидер непременно оценит это тонкое исполнение его планов. И Проайс - тоже.
С этой приятной мыслью Аверта собиралась предаться сну, пока в её дверь не постучались. На пороге стояла несчастная Мойра. Худенькая, нескладная, в своих уродливых очках поверх заплаканных глаз, Мойра представляла собой настолько безликое и жалкое создание, что у агента даже на мгновение защемило сердце. Ей стало жаль бедняжку, потерявшую своего кумира.
- М-м-мисс Д-д-добровольски, - пролепетала та, заикаясь сильнее обычного. - М-можно м-мне в-войти…
- Да, заходи, - несмотря на то, что Аверта не намеревалась завязывать дружеские отношения с Траст, её все же тронул вид этой мышки. Та, получив разрешение и выдохнув с облегчением, вошла в помещение воистину с мышиной бесшумностью.
Аверта закрыла дверь и обернулась, уже готовая изрыгнуть поток подходящих случаю сочувственных фраз, как вдруг замерла с немым вопросом на губах.
Перед ней стояла не Мойра. Нет. Это был кто-то другой.
Тело Мойры осталось, по-прежнему облаченное в скромные брюки и свитер тошнотворного серого цвета, но как-то сразу изменилось: выпрямилось, приобретя лишние сантиметры роста, расправилось, из-за чего появился намек на женские очертания, ранее умело спрятанные под бесформенной тканью. Преобразилось и лицо: стало поразительно спокойным, жестким, а недавно заплаканные глаза - почти холодными и ярко-голубыми, словно два синих угля.
Почему она раньше не замечала, что у Мойры такие глаза?..
- Что?.. - Аверта успела произнести лишь это слово, ведь опомниться ей не дали: незнакомка сделала резкий выпад, в её руке невесть откуда блеснуло лезвие, и в ту же секунду агент “Цербера” почувствовала, как по её шее стекает нечто липкое и горячее. Уже в следующее мгновение разум вспышкой страха озарило осознание жестокой реальности, но женщина ничего не могла поделать. Ужас, шок и боль - все сливалось в мыслях, пока наконец сознание не стало ускользать.
Сквозь пелену угасающей жизни Аверта-3 услышала незнакомый шепот:
- Прости. И спасибо.
Агент умерла, так и не сообразив, что вообще произошло, кого она должна простить и за что ей сказали спасибо.
***
А вот Хестром Криз, глядя на уходящего из жизни основного агента, прекрасно сознавала, что имела в виду.
Извинилась она за то, что была вынуждена действовать столь радикально. Впрочем, это была особая игра, в которой выживал только сильнейший. И если учесть, что основной агент устранил Оливию Лойт, видя в ней агента прикрытия Хестром Криз, то и никаких угрызений совести испытывать последняя не должна. И все-таки в душе оставался мутный осадок, но даже не убийство было тому виной. Скорее сознание, что “Цербер” хотел сделать её, агента, о котором через уста Хэнка Мастерса, Вербовщика 112-08, обещал позаботиться, расходным материалом.
Это было неприятным фактом.
А спасибо - так это за то, что основной агент наконец выдал себя. Четырехмесячный маскарад был закончен, Хейс могла вздохнуть свободно и снова стать собой. В последнее время это было тем благом, ценность коего она ощутила не сразу.
Женщина еще раз бросила взгляд на мертвое тело.
Аверта-3, несомненно, была умна. И у неё все получилось бы, если б только Хейс не обладала важным преимуществом: она изначально знала, что являлась агентом прикрытия. Об этой малоприятной перспективе её предупредил друг, все тот же Хэнк, человек, которому она обязана своей жизнью уже не в первый раз.
Хейс методичными движениями обыскала комнату и нашла то, что было нужно: коммуникатор для связи агента с Организацией. Потом, взломав инструментрон Аверты, скачала данные о лабораторных испытаниях Проекта “Возрождения”. Криз понятия не имела, какую информацию они содержали: это никогда не было ей интересным. Лишние вопросы всегда привносили в её жизнь хаос и проблемы, как когда-то на Камале.* И сейчас ей было абсолютно плевать, на кой черт лидеру “Цербера” такими хитроумными способами извлекать данные из Проекта, изначально задуманного им же самим. То ли это было всего лишь испытание, то ли Призрак не обладал той полнотой власти, как хотел сам продемонстрировать всем окружающим. Тут скрывалась какая-то тайна, но Хейс была не намерена копаться в чужом грязном белье.
Ей нужно было завершить задание. Только так “Цербер”, возможно, примет её обратно, закрыв глаза на её самостоятельность. А “Цербер” был ей необходим. Пока.
Завершив передачу данных и зашифровав их, Хейс деактивировала свой девайс. Точнее, девайс серой мышки Мойры Траст. Больше не нужно было притворяться этой бедняжкой. Бедняжкой, распрощавшейся с жизнью еще четыре месяца назад.
Хейс должна была стать Оливией Лойт. Но понимая, к чему это может привести, она поступила по-своему: оставила Оливию в живых, а вместо неё нашла себе другую личность. Мойра, младший научный полусотрудник, полусекретарь и полуженщина, неприметная, тихая, странная и скрытная. Идеальный вариант. На таких людей вообще не обращают внимания.
Слишком поздно Хейс поняла, что у Траст не было доступа в главные лаборатории и завершить задание раньше положенного не получится. Поэтому пришлось импровизировать: втереться в доверие к настоящей Лойт, томно вздыхать, поглаживая её ручку, заикаться и петь ей дифирамбы, чтобы только расположить к себе. Но эта сука оказалась крепким орешком, незаинтересованным в таком обожании и лишь использующим его в собственных целях, сводящихся к “принеси это” и “принеси то”. Хейс сотни раз сдерживалась, чтобы не врезать ей по заносчивой физиономии, но каждый раз она, сдавливая в груди накипевшие раздражение и злость, выполняла все поручения. Однако доступ ей так и не дали.
Тогда оставался единственный вариант: спровоцировать основного агента. Кто он, женщина не знала. Она могла строить план своих действий только на догадках и просчитать свои ходы наперед. Параноидально настроенный начальник безопасности был весьма кстати. Незаметно подкинуть ему мысль о шпионе, дать пару призрачных зацепок - и вот, этот пес землю роет носом, чтобы отыскать тень в темноте.
Основной агент заволновался. И выдал себя. Хейс поняла, кто это, еще тогда, когда Аверта с интересом, скрытым за видом непринужденности, разглядывала шрам на левом предплечье Лойт. Шрам, действительно полученный в результате нападения на Лойт “какого-то урода”.
“Дьявол кроется в деталях, Хестром”, - любил повторять Хэнк, научивший её и без того внимательный и острый ум еще и дотошности. Не самое похвальное в обычной жизни качество, в профессиональной среде оно уже не раз оправдывало себя. Детали - вот ключ к успеху.
Интересно, оценит ли это “Цербер” и загадочный лидер Призрак, с которым Хейс еще ни разу не встречалась? Или за эти действия её просто попытаются ликвидировать?
Отбросив лишние вопросы до лучших времен, женщина извлекла из кармана две небольшие ампулы со взрывчатым веществом и спокойно засунула одну в микроволновую печь на столе, отключив у той ВИ, чтобы зазря не предупреждал об опасности и не проявил тошнотворную самостоятельность, вырубив питание. Самостоятельность - не всегда имеет положительные последствия. Оставалось только надеяться, что Призрак так не думал.