В зале пронесся ветерок перешептываний. Элайна дождалась тишины. И продолжила:
— Уложили юношу со всем его оружием в стену и стали закладывать камнями. Но тут появился мудрец, к которому они ходили. Он остановил строительство и заметил, что, когда он советовал им строить стену, он говорил не про камень, который подвержен внешним воздействиям, в чём все и убедились. Настоящая стена возводится из таких людей, как этот юноша, готовых отдать жизнь в защиту своих. И пока такие люди будут у народа, он будет защищен самой крепкой стеной, которая только бывает на свете. А если таких нет, то самый крепкий камень бесполезен.
Элайна замолчала и обвела всех в зале взглядом. Царила тишина. Она подняла фужер.
— Я полагаю, что вы и есть та стена, которая по-настоящему защитит всех нас. Я верю в это. Не в силу крепостных стен и дальнобойных баллист на них. А в вас, которые уже завтра встанут на стены отбивать атаки врагов. Я не могу встать с вами рядом, но я могу пообещать одно — я останусь в Тарлосе вместе с вами до конца. И этот праздник я посвящаю вам, нашим защитникам.
Элайна поднесла фужер ко рту и сделала глоток. Убрала и удивилась тишине. Она что-то не так сказала? Подняла голову. Все смотрели на неё и молчали. И вдруг зал разом взорвался аплодисментами. Поднялся крик. Такой яростный, что девочка даже растерялась, покосилась на капитана. Тот улыбнулся ей и кивнул.
— Это было сильно, ваша светлость, — прошептал он. — Даже меня, старого циника, пробрало. Когда маленькая девочка стоит и говорит, что мы её стена и защитники… Не удивлюсь, если вашу речь вскоре все менестрели мира будут пересказывать в эпическом эпосе обороны Тарлоса.
— Для начала нам бы победить, — буркнула смутившаяся девочка.
— Теперь мы точно победим, ваша светлость. После таких слов как не победить?
— Да ну вас, — покрасневшая Элайна отвернулась. Снова подняла вверх фужер. — Давайте за нашу победу, господа.
Под радостные крики, Элайна сделала очередной глоток, после чего фужер отобрал у неё Дайрс.
— Хватит, юная алкоголичка, — хмыкнул он тихонько.
Элайна надулась.
— Сами налили, сами отняли. — Но протестовать не стала, вместо этого вышла в зал к гостям. Здороваясь, принимая похвалы от удачной речи, улыбалась.
Наконец обязательная часть закончилась, и девочка решила, прежде чем отправиться в детский зал, сначала проветриться и вышла на балкон, где и замерла, опершись о перила и глядя в небо. Тут её и нашёл капитан.
— Я думал, вы отправитесь в другой зал…
— Немного постою, надо в себя прийти… Знаете, граф… А это тяжело, на самом деле. Праздник не праздничный…
— Простите?
— А, не обращайте внимания, капитан, мои любимые тараканы. Сейчас вот ходила по залу, улыбалась, общалась, а сама смотрела на мужчин и гадала, кто из них переживет эту осаду, а кто из них погибнет уже в первом же бою. Со взрослыми проще, они прекрасно всё понимают, знают, что такое война. А вот молодые, особенно которые еще ни в одной битве не были… Эти уже всех победили… Герои паркетных войск, ветераны словесных баталий, мастера смертоносных бутылок.
Дайрс слушал молча, не перебивая, давая девочке высказаться. Наконец та замолчала.
— Позволите говорить прямо, на правах друга?
— Дайрс… не обижай меня.
— Тогда позвольте вопрос, а давно ли вы стали ветераном, чтобы судить, леди? Почему вы думаете, что они не понимают? Перед первым боем порой несешь такой бред…
Девочка вздохнула.
— Извини, Дайрс. Я сама на взводе. Тоже страшно. Знаешь, если бы был выбор, я бы предпочла быть на стене. Но даже если я туда залезу, то все будут отвлекаться на мою защиту, и я скорее помешаю, чем помогу… Вот это и обидно — сознавать, что ничем помочь не можешь. А тем молодым… Я им скорее завидую, Дайрс. Вот и бурчу из зависти.
— Леди, не принижайте себя. Ваша идея с советом оказалась очень хорошей.
— Не моя, Дайрс… Совсем не моя. Все уже придумано до нас. Я только слово поменяла. Вместо «государственный комитет обороны» обозвала его «чрезвычайный комитет обороны». Вот и вся разница. Я, правда, не знаю, как там делились обязанности, потому остальное уже пришлось на ходу додумывать.